На дорогах войны
Шрифт:
— А то, что и ты.
Оба рассмеялись, крепко, по-мужски, обнялись и расцеловались.
— Значит, решено? — спросил Рудниченко.
— Окончательно и бесповоротно.
Пятые сутки эшелон с танками шел на запад. Уже далеко позади остался город, где танкисты получали боевую технику. А эшелон все шел и шел. На очередной остановке старшина Агапов выскочил из вагона-теплушки. Он направился к платформе, на которой стоял танк. Николай по-хозяйски осмотрел крепление машины, любовно поправил брезент.
Медленно опускались на землю вечерние сумерки. Далекая лесная синева манила к себе. Николай с детства любил лес. Там наедине можно поразмыслить о жизни. А она
Война застала Агапова на Дальнем Востоке. Здесь он и подружился с Леонидом Рудниченко. Оба техники, вместе переживали за свои машины, когда те уходили далеко за облака. Несколько раз Николай и Леонид подавали рапорты командованию с просьбой направить их на фронт, но получали один и тот же ответ:
«Отказать, нужны здесь, на Дальнем Востоке».
— Неужели нам так и не удастся попасть на фронт? — горевал Леонид. Заметка в «Красной Звезде» натолкнула друзей на мысль отправиться на фронт с оружием, приобретенным на личные сбережения. Правда, в ту памятную ночь между ними произошла серьезная размолвка. Агапов предложил купить танк. Против этого предложения восстал Рудниченко.
— Как это, танк? — возмутился он. — Где мы служим? В летной части. Вот и давай покупать самолет.
— Посуди сам, Леня, — спокойно возражал ему Агапов. — Мы же не летчики, а технари. Вот и выходит, что на нашем самолете кто-то будет воевать, а мы с тобой будем снова в небо поглядывать да на аэродромах загорать. А на танке мы, брат, косточки фашистам поутюжим гусеницами.
Рудниченко сдался.
На следующий день они внесли все свои сбережения в полковую кассу. Но для покупки танка денег оказалось недостаточно. Тогда друзья сдали в комиссионный магазин все, что приобрели за годы сверхсрочной службы в армии.
— Не горюй, Леня, — говорил другу Агапов, — живы будем — все наживем.
Но даже тогда, когда все вещи были проданы, когда и солдат сверхсрочной службы Ваня Бинюков внес свой скромный вклад, денег на танк все еще не хватало. На помощь пришли комсомольцы полка. Они собрали недостающую сумму. Друзья ликовали. В тот же день в Москву, Верховному главнокомандованию, была отправлена короткая телеграмма:
«Москва. Кремль. Верховному главнокомандованию.
В ответ на победоносное наступление Красной Армии, горя желанием помочь быстрее разгромить немецко-фашистских захватчиков, просим послать нас в действующую танковую часть. Танк приобретаем на собственные сбережения. Старшина Агапов, сержант Рудниченко, сержант Бинюков».
Вскоре пришел ответ. Его привез в часть командующий Краснознаменной Амурской флотилией вице-адмирал П. С. Абанькин. Вызвав к себе друзей, объявил:
— Сегодня пришел ответ на вашу телеграмму. Верховное главнокомандование благодарит вас за заботу о Красной Армии. Мне поручено сообщить, что ваше желание удовлетворено. Вы назначаетесь в танковую учебную бригаду. После окончания учебы вам будет разрешено получить танк, построенный на ваши сбережения.
…Чем ближе подъезжали к местам недавних боев, тем дальше Николая уносили думы. Они тянулись бесконечной нитью, которой, казалось, и конца нет. Дни учебы в танковой бригаде, короткая побывка в родном городе перед отправкой на фронт, проводы друзей, прощальный митинг. Откуда-то всплыло до боли знакомое лицо любимой девушки. Валюша. Спокойно смотрели на него голубые, ласковые, любящие глаза. «Я верю, Коля, — говорили они. — Ты сбережешь нашу любовь, вернешься
Агапов расстегнул воротничок гимнастерки, снял танкошлем. Он вспомнил клятву, данную Ване Бинюкову. Перед отправкой на фронт случилось несчастье: на учебном вождении танка Бинюков получил увечье. Он тяжело переживал, что так нелепо оборвался его путь на фронт. Агапов и Рудниченко поклялись: они будут в бою драться за троих, отплатят врагу сполна за слезы друга, за смерть близких ему людей.
Ветер нещадно бил Николаю в лицо, трепал его русые волосы. Поезд набирал ход. По обочинам дороги виднелись следы недавних боев. Пахло гарью. Далекие и неслышные вспышки выстрелов дальнобойных тяжелых орудий, словно зарницы, на какую-то долю секунды освещали темное декабрьское небо и снова таяли в ночной мгле. Впереди — фронт, там враг. Мысли Николая прервала вырвавшаяся из вагона-теплушки любимая песня:
Три танкиста, Три веселых друга — Экипаж Машины боевой!Враг стремился сильными и массированными ударами танковых частей оттеснить наши войска за Днепр, сохранить за собой Правобережную Украину. Советская Армия, отражая яростные контратаки противника, готовилась к новым крупным наступательным операциям. В действующую армию вливались свежие силы. На один из участков Первого Украинского фронта прибыл танковый экипаж Леонида Рудниченко и Николая Агапова. Ивана Бинюкова заменил Саша Витвицкий — голубоглазый парень из Херсона.
Передо мною — пожелтевшая от времени фронтовая газета. В ней опубликована небольшая заметка гвардии капитана Н. Романенко. Военный корреспондент сообщает о прибытии в танковую бригаду экипажа «Амурский мститель». Фронтовики тепло встретили патриотов-дальневосточников. После ужина танкисты собрались в землянке. Завязалась дружеская беседа. Бойцы вспоминали, мечтали.
— Саша, — обратился к своему тезке механик-водитель Шингареев, — расскажи-ка нашим джигитам-тихоокеанцам, как ты «языка» брал.
Витвицкий вначале отнекивался, потом все же поддался уговорам друзей. Начал свой рассказ издалека, с прибаутками.
— Это не сказка-складка, друзья, а песня-быль. А из песни — слова не выбросишь. В прошлом году летом в разведчиках я ходил. Держали мы тогда оборону в сильно заболоченном лесу. Сделаешь один шаг — полные сапоги болотной жижи, а то, гляди, и по горло окунешься. Начальник разведки вызвал к себе и говорит: «Язык нужен, ребята». «Раз нужен, — ответили мы, — постараемся достать». Целую ночь шли по болотине, лишь на рассвете сделали привал. Осмотрелись. Впереди лес реже, топь подступает вплотную к подножию небольшого холмика. На нем — блиндаж. А метрах в тридцати от блиндажа — неприглядное сооружение из досок и фанеры, о назначении которого легко догадаться. Я шепчу ребятам: «Братцы, нам повезло: дело идет к утру, минут через двадцать будет у нас «язык». Распределились мы на три группы: одна должна была, если понадобится, снять часового, другая — прикрывать отход, а третья — «застукать» «языка» в интересном месте. Так оно и получилось. Минут через пятнадцать из блиндажа вышел толстяк в ночной рубахе ниже колен. Сделал пару шагов, остановился, осмотрелся, сладко зевнул, хмыкнул и развалистой походкой двинулся прямо на нас… вернее, к неприглядному сооружению. Тут мы его и взяли. Добыча весила килограммов сто, тащили поочередно, еле-еле доставили в часть.