На другом берегу осени
Шрифт:
– Увольняете? – Артур поднял уголки губ.
– Если узнают, что я тебя уволил, голову с меня снимут, - грустно усмехнулся Серов. – Ты не догадываешься, кто к тебе присматривается. Так что могу дать тебе совет – постарайся сидеть тихо, может даже схорониться где-то. Понимаю, звучит нелепо, но какая-то ситуация мутная с тобой. Парень-то ты хороший, а вот в игры плохие попал. Как и я. Ты извини, всего сказать тебе не могу. Да даже почти ничего не могу. Но совета прислушайся.
– Вы, оказывается, неплохой человек, Геннадий Павлович, - Артур встал, подошел к хозяину кабинета, положил руки ему на плечи. Тот дернулся, но даже пошевелиться не смог. – То, что вас втянули в эту игру, как вы говорите,
Серов больше и не пытался. Ему казалось, что тиски зажали его плечи намертво. И голос этот. Интонации. Не могли они принадлежать парню восемнадцати лет. Все это было как-то неправильно. Тиски внезапно исчезли, массажист снова оказался в своем кресле, с улыбкой глядя на хозяина кабинета.
– Ну так мы договорились? – спросил Артур.
Серов молча кивнул головой, подождал, пока парень выйдет, и выбрал абонента в телефонной книге.
– Он отказался, - коротко сказал директор клуба, когда на том конце ответили. И полез в шкафчик – за коньяком.
Артур спокойно доработал день – кроме посетителя на два часа, полного мужчины лет пятидесяти, с отдышкой и сколиозом, он еще помассировал двух тренерш, сначала – Кристину, высокую блондинку лет сорока с накачанной фигурой, она сначала недоверчиво хмыкала, а через пять минут блаженно охала. И заявила, что будь Артур постарше, а она помоложе, он бы от нее никуда не делся.
А потом фитоняша Наденька потянула голеностоп, и только после настойчивых уговоров Тимура позволила Артуру себя осмотреть. Когда он щупал ее лодыжку, она смотрела на него взглядом королевы, позволяющей садовнику смести соплю ее величества с дороги, ну а потом, когда голеностоп чудесным образом прошел – оценивающе. Миллионеры – миллионерами, а таланты, способные вылечить растяжение за десять минут, на дороге не валяются.
Машину Артур оставлять у фитнеса не стал – решил, что она ему нужнее будет. Тем более что он немного изменил тормозную систему, «доработал» колеса и двигатель, ну и по мелочам кое-что подшаманил. Не отдавать же такую тюнингованную тачку неизвестно кому. На вопрос Павла, где он взял такое чудо, ответил честно, как и его родственникам – угнал.
Павел только головой покачал, и за вечерним чаем с эклерами рассказал последние новости из клиники.
В пятницу в морге появился новый сотрудник – тот самый гопник-спортсмен, которому Артур залечил рану на лбу. То, что Вовчик - новый хахаль Марины Валентиновны, вся больница уже знала. И вот теперь пристроила она друга на «теплое» место. Прямо в пятницу – Лейбмахер визу поставил на приказе, и в тот же день, а точнее говоря – вечер оформили. Парень, говорят, вне себя от счастья, жмуриков не боится, уже в субботу отработал смену, да и к ненаглядной поближе, вместе приходят на работу, вместе уходят. Голубки.
– Говорил и говорю, ты – сплетник, - насмешливо отреагировал на эту новость Артур, подтолкнув родственнику очередной эклер. – Пирожными не корми, дай косточки перемыть кому-нибудь. Шучу, шучу. Значит, Маринка остепенилась и больше не будет на меня плотоядные взгляды бросать?
– А бросала? – равнодушно поинтересовался Павел, запихивая эклер в рот целиком. – Кофе еще налей.
– Ага, прямо в трусы лезла, - пожаловался Артур, нажимая кнопку на кофейном агрегате. – Но я не поддался. На вас с Машкой насмотрелся.
– Не береди душу, - Паша помрачнел. – Вот раньше она туда-сюда шастала, казалось, привычный ритм жизни сбивает. А сейчас, сам не верю – скучаю по ней. По еде этой, которую она готовила, по чистоте. Порядок вон наводила, раздражало меня это раньше. Может, позвонить, чтобы вернулась?
– Позвони, - Артур пожал плечами. – Три недели у вас еще есть, наверное.
– Как три, - Павел встревожился. – Ты говорил, четыре месяца.
– Кто ж знал, что так хорошо зарядка пойдет. Может и раньше получится.
– Но ведь необязательно сразу отправляться?
– Обязательно, - Артур кивнул. – Вон, с прошлым кристаллом помнишь, что было? Вместо тебя Марка перекинул - от того, что как только уровень достигается, есть несколько дней. Да и чего ты тянешь? Раньше сядешь, раньше выйдешь. Тем более отец тебя там ждет, скучает.
– Думаешь?
– Ага. Иначе зачем бы он меня сюда прислал.
Хахаль Марины Валентиновны, он же по совместительству гопник-фсбшник, вышел на работу. Старший санитар, Петрович, лично провел новичка по рабочим местам – собственно патологоанатомическому отделению, секционной, познакомил с вскрывающим санитаром – Севой, похожим на Петровича до степени отрицания, и патологоанатомом – Сергеем Викторовичем Петрухиным, иппохондриком предпенсионного возраста, с сизым носом и слезящимися глазами. Отделение Володе не понравилось, но приказ начальства был ясен и недвусмысленен – соглашаться на любые предложения, искать, вынюхивать и высматривать. Втираться в доверие, самому инициативу не проявлять, но и дурака из себя не изображать. В общем, работать под прикрытием. При этом еще начальство шутило, что бонусом Володе идет сексуально озабоченная врачиха. Правда, эта озабоченность уже начинала напрягать старшего лейтенанта, Марина Валентиновна всерьез взялась за укрепление их отношений, и укрепляла их минимум дважды в день, причем с таким энтузиазмом, что молодой и здоровый организм был готов дать сбой.
– А там что? – Володя показал на заваренную дверь вечно мрачному Петровичу.
– Там старое помещение морга, - поморщившись, ответил старший санитар. – Раньше использовали, теперь стоит законсервированное, может после ремонта откроют. Идем, покажу тебе наших клиентов. Заодно и бирки научишься вешать.
Катя сидела на переднем сидении отцовского Мерседеса, смотрела в окно. На заднем сидении расположилась ее бывшая одноклассница, сестра Алексея Милославского, с ребенком на руках. Отец сам за рулем, уверенно вел машину по ночной дороге, иногда поглядывая в зеркало заднего вида – как там младенец. Тот спал, причмокивая губами.
Отношения с мачехой, на удивление, никак не изменились после того, как она, собственно, из приятельницы в мачеху превратилась. Такие же ровные, без особых эмоций. Света всегда была девушкой рассудительной, точно знающей, чего она хочет от жизни. И мужа себе выбрала из одного с ней круга, пусть не слишком молодого, но достаточно перспективного – брат в ФСО на большой должности, сам на хорошем счету у начальства. И прожила с ним уже почти пять лет, три до замужества, и вот почти два в статусе жены. Катя их отношениям не препятствовала, мать умерла, когда ей было десять, это еще долго отец держался, пока второй раз не женился.
– О чем вы там с дядей Игорем шептались? – поинтересовался Юрий Георгиевич.
– Об Артуре Громове, - Катя хихикнула, - дядя все выспрашивал про него, что да как.
– С чего это, - Уфимцев слегка крутанул руль, обьезжая выбоину в асфальте, - ты его видела-то всего один раз.
– Ну не один, - протянула Катя.
– Ага, - раздалось сзади. – Это новый Пашкин брат. Колись, подруга, мне Леха рассказал, что ты его с Жоркиным мотиком в городе отловила?
– Ну не только, - Катя улыбнулась. – Мы теперь вроде как встречаемся.