На другом берегу осени
Шрифт:
– С малолеткой? Ну ты даешь, - в зеркало заднего вида было видно, как Света покачала головой. – Не мое дело, но у тебя ребенок, а он пацан совсем.
– Даю – не даю, это мое дело, - отмахнулась Катя. – А ты, папа, как считаешь, встречаться мне с ним или нет?
– А что дядя Игорь сказал? – совершенно серьезно спросил Уфимцев-младший.
– Ты не поверишь – чуть ли не благословил.
Глава 28
Серову и раньше приходилось бывать в этом здании – в центре Москвы все рядом, недаром еще в советские времена многочисленные службы и управления ЦК кучковались
Он показал на посту удостоверение, дождался, пока дежурный сличит его с компьютерным изображением, поднялся по мраморной лестнице, зашел в приемную, представился. Порученец кивнул, поднял трубку, доложил.
– Проходите.
Полковник зашел в большой светлый кабинет, уставленный шкафами со стеклянными дверцами, с длинным Т-образным столом красного дерева. Во главе, в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел пожилой мужчина в кителе с двумя звездами на погонах, Серов знаком был с ним шапочно - Сельчинский Иван Иванович. За длинной частью стола, напротив друг друга – начальник Серова, Суховцев Аркадий Борисович, и знакомый Серову генерал Уфимцев.
Серов поздоровался, сел рядом с Суховцевым.
– Ну что с нашим подопечным, Владлен Палыч? – Сельчинский взял двумя руками кожаную папку, чуть приподнял, шлепнул о стол.
Серов посмотрел на Аркадия Борисовича, тот кивнул. Значит, передают.
– Последний отчет отправил вчера вечером, с тех пор вроде ничего не менялось. Наблюдение, как и было приказано, ведем, про зачистку у Хмельницкой вы уже знаете?
Сельчинский кивнул.
– Ну тогда почти все, это ведь позавчера только было. Сьездил к родственникам, - Серов вопросительно посмотрел на Уфимцева.
Тот усмехнулся.
– Ты не тушуйся, Владлен Палыч. Я со своей стороны тоже все доложил. Ты вот что скажи – сколько вам нужно времени еще, чтобы обьект все ваши дела подчистил?
Серов задумался ненадолго. Три генерала терпеливо ждали.
– Неделя, - наконец ответил он. – Думаю, за эту неделю он все закончит. Осталось еще двое, но наши аналитики говорят, что, скорее всего, Майером он ограничится.
– А Кривошеев?
– Он простой исполнитель. Все связи по транзиту осуществляла Хмельницкая, теперь ее нет. Или Майер сам будет этим заниматься, а ему за восемьдесят уже, на покой пора, или пришлют другого. Так что, вероятно, Кривошеев сбежит. А Громов позволит ему это сделать.
– Дадите ему убежать? – вступил в разговор Сельчинский.
– Да, - ответил за подчиненного Аркадий Борисович. – Думаю, за нас эту работу сделают его же друзья-партнеры. Отработанный материал.
– Хорошо, - Сельчинский кивнул, - сделаем так. Или неделя, или когда его папаша Майера уберет. Что раньше наступит. Да, я прочитал ваши выкладки, у нас тоже нет оснований сомневаться, что это Громов-старший резвится. Я Толю лет тридцать знаю, еще когда он лейтенантом был, с бывшим начальством его вопрос согласован – не мешаем, даем уйти. Дальше они сами будут разбираться, что с этим воскресшим покойничком делать. А младшего мы заберем к себе, высшее руководство, - Сельчинский наклонил голову в сторону портрета, висящего на стене, - уже в курсе. Так что парня не трогать, он для нас подороже всяких Майеров-Шмайеров. Договорились?
– Да, - Суховцев кивнул. – Сдуваем пылинки. Решили? Владлен Павлович, спасибо.
Серов поднялся.
– Я могу идти?
Получив согласие, вышел из кабинета.
– Что с твоими сотрудниками, Аркаша? – подождав, пока дверь закроется, спросил Сельчинский.
– В непосредственный контакт он вступал с пятью. Думаю, как минимум об одном догадывается, парень умен не по годам. И наглый, аж жуть. Представляешь, предложил девочке, которая у Хмельницкой в доме наблюдала, на него поработать. Так что подумай, кого обменяешь. Ценную сотрудницу теряю.
– А девочка-то согласна? – подмигнул Уфимцев.
– Ты, Игорь, смотри, дошутишься, - Аркадий Борисович хитро улыбнулся, - уведет у твоего брата зятька потенциального, она девка прыткая. А такой зять на вес золота. Эх, дочку, что ли, заделать? А то все парни да парни, никаких шансов нет.
Мужчины рассмеялись.
Будущий зять припарковался на стоянке клиники. Эскалад – не мотоцикл, места намного больше занимает, а парковка под него не подстраивается. Пришлось слегка прижать только что заехавший Хайлендер. Оттуда вылез недовольный мужчина в модном пальто, посмотрел, все ли в порядке.
– Ты осторожней, - бросил он Артуру. – Не расплатишься потом.
– Конечно, Максим Альбертович, - вежливо кивнул Артур, ставя машину на охрану. Бесполезное действие, но тут так принято.
Парень ушел, а Максим Альбертович смотрел ему вслед. Потом хлопнул себя по лбу – ну конечно, это тот самый медбрат, о котором они с Мариной договаривались. Для избитого слишком хорошо выглядит, хоть и времени достаточно прошло, но все равно – вид слишком цветущий и довольный, вон, и колеса новые где-то взял, явно деньги у парня водятся.
Максим вздохнул. Его бизнес цвел и пах, толпы народу сидели у кабинетов, отдаваясь в руки гомеопатов, хиропрактиков и прочих целителей, конкуренты в родной больнице ему совсем не нужны. Хотя вот уже почти месяц тут парень, а клиентуру вроде не уводит, в какой-то фитнес понтовый устроился, там бабло косит. Может и ну его? Надо с Соломонычем поговорить, тот посоветует, что делать, в свете последних событий Вера Яновна может и не у дел оказаться. С Павлом Громовым договариваться – дохлое дело, не от мира сего человек, слишком честный, а вот внучка Иосифа – в самый раз, та своего не упустит, молодая еще, но это дело наживное, вкус денег почувствует, от деда пиздюлей, если что не так, получит – и будет их дальше вести. О том, чтобы самому, Максим даже не думал – против кодлы этой идти себе дороже. Лейбмахер, что бы там про него не говорили, всех переживет, в министерстве с первыми лицами завязан, для него частную клинику прикрыть – один звонок сделать..
Только вот удача сегодня была явно на стороне Максима Альбертовича – не успел он до кабинета Иосифа Соломоновича добраться, как птичка в клювике принесла новость из кадров. Павел Громов подал заявление об увольнении. И в отпуск сразу ушел.
Павел перед обедом занес заявление в отдел кадров – Лейбмахер им уже позвонил – распорядился, чтобы быстро оформили. Все вопросы они решили еще утром.
– Ты уверен? – Иосиф Соломонович был явно расстроен. Как бы он не относился к матери Громова и к его связи со своей внучкой, сам Паша был ему симпатичен.