На другой стороне. Слепцы
Шрифт:
– Гуманизм тут ни при чем. Просто я думаю, что они раса учёных, на несколько тысяч лет опережающих человечество в развитии. Если для изучения нашего вида им потребовалось проводить опыты на первых образцах, то в этом, как раз таки, нет ничего странного или пугающего. Я допускаю, что первые люди, с которыми они познакомились, умерли от недостатка кислорода, или от голода, или от жажды, прежде чем существа определили подходящие условия для нашего содержания. Но я убеждена, что в действиях абориген не было ни капли злого умысла.
Финниган долгое время обдумывал слова сокамерницы. Ему был не свойственен научный подход в решении любого рода задач. Джаред обладал такими чертами, как торопливость суждений и импульсивность действий, которые, как правило, мешали ему всецело и глубоко изучить возникшую перед ним проблему. Лида заставила его взглянуть на ситуацию под другим углом, но он не был готов начать доверять незнакомым существам так скоро.
– А правду говорят, что в Содружестве каждый обязан пройти военную службу? – спросил Джаред вдруг.
– Не совсем так. Но без военного звания я не попала бы в экспедицию. А так у меня докторская степень по астрофизике.
Финниган улыбнулся своей догадке – его новая подруга была доктором астрофизики!
– А ещё я изучала курс космобиологии. Наш профессор учил нас абстрагироваться от привычных нашему пониманию принципов возникновения жизни, – продолжала Лида.
– Что это должно значить?
– Я объясню, – Лида снова уселась на пол вплотную к решётке. Джаред последовал её примеру. – Мы углеродная форма жизни. Для дыхания нам нужен воздух с определённым соотношением кислорода, азота, водорода и углекислого газа. Нам нужна вода и нужна еда, содержащая главным образом белок. Эта основа нашей жизни. Но так случилось, потому что мы эволюционировали в установленных условиях, созданных нашей планетой. Разумеется, учёные космобиологи многие десятилетия опираются на эти определения, когда ищут планеты, пригодные для человека. Но во Вселенной огромное множество звёзд, окружённых ещё большим количеством планет. И всегда есть вероятность, что на одной из них, – с непригодными для человека условиями, – может зародиться и развиваться жизнь. Эти существа зародились на газовом гиганте. Высокое давление, плотный слой газов, отсутствие звёздного света, сильное притяжение и, наверное, ещё много того, о чём мы не знаем, словом, всё это не помешало зародиться жизни. Я полагаю, что они рождаются слепыми.
– Это же абсурд! – рассмеялся Джаред. – Ты видела их глаза!
– И ты тоже, но почему-то тебя ничто не насторожило. А между тем, они никогда не моргают. Несколько часов к ряду они держали меня перед экраном, показывая свой мир и знакомясь с тем, из которого прибыла я. Наблюдая за ними, я обнаружила, что им не нужно моргать.
– Все живые существа моргают! У рептилий для этого даже есть три века.
– А у рыб? – задала Лида встречный вопрос.
Финниган призадумался.
– Но не о рыбах речь, – продолжала Лида. Я думаю, что существа рождаются слепыми, в привычном для нас понимании. Однако они обладают куда более развитым чувством ориентации в пространстве, возможно, используют ультразвук. Бугорки на их лицах и черепах это органы осязания. То, что мы приняли в качестве глаз, является имплантированным камерами видеонаблюдения. Объектив камеры не может моргать.
Джаред озадаченно притих.
– Но откуда они взяли форму, вид, строение зрачка? Великий космос! Да он даже расширяется и сокращается как у нас!
– Именно. Твои слова о том, что здесь уже были люди до нас с тобой, заставляют думать, что они изучили строение человеческого органа зрения. И впечатлённые его совершенством, существа изобрели такой механизм, который внешне имитирует глаза. Не могу с уверенностью сказать, является ли это устройство атрибутом украшения, или оно подключено к их мозгу.
– Могу привести ещё один пример в пользу моей теории, – продолжала Лида. – Существа воспринимают окружающий мир монохромным. И в качестве доказательства здесь может служить тот самый экран, строящий объемные изображения из черно-белых точек.
Финниган согласно кивнул. Объяснения Лиды, опиравшиеся на логику и здравое суждение, лишили его иррациональной необходимости спорить и доказывать свою правоту, основанную лишь на чутье и ксенофобии.
– Как думаешь, – спросил Джаред, – где мы находимся? На их планете?
– Тут у меня нет чёткого ответа, – Лида зевнула и потянулась.
Долгая беседа серьёзно вымотала её.
– Но могу сказать, что мы точно не на газовом гиганте. И не на орбитальной станции или корабле, потому как притяжение здесь превосходит приемлемые для искусственной гравитации значения. Возможно, мы на одной из лун.
Лида поднялась, и, пожелав британцу хороших снов, отправилась в свою каюту.
Глава четвертая, затерянные в космосе
Часы на орбитальной станции «Лисберн», парящей вблизи Урана, отмерили завершение очередных суток. Начальник станции Линард Байл дописал отчёт, потрепал редеющую рыжую шевелюру и собрался отправиться спать, когда в его кабинет ворвался взволнованный помощник связиста.
– Какой ещё сигнал «СОС»? – удивился Линард Байл. – Мы на самой окраине системы! Здесь никто не летает.
Продолжая удивлённо возмущаться, начальник станции пришёл в рубку связи. Дежурный связист Томаш разъяснил ему подробности.
– Сигнал поступает последние полчаса. Я расшифровал сигнатуру. Это спасательный шаттл класса «Д», принадлежащий Содружеству.
– А им что здесь понадобилось? – воскликнул Линард Байл и почесал в затылке. – Ты уже связался с ними?
Томаш ждал разрешения начальника.
– Ладно, ладно… – задумчиво повторил Байл. – Отправь фрегат с командой, пусть вызволят бедолаг, если там ещё кто-то остался в живых.
Ранним утром Линард Байл проснулся с неприятным чувством тревоги. Не успел он окончить завтрак, как к нему подошёл майор Войчек из службы охраны станции с известием о том, что фрегат привёз двенадцать граждан Содружества.
– Они истощены и обезвожены. Я распорядился их отвести в пустующий жилой блок. Им дали чистую одежду и еду. Сейчас их охраняет парочка моих ребят.
Линард Байл отпустил майора и, зайдя в свой кабинет, поспешил к столу. Он принялся писать донесение о происшествии на Землю, но вдруг понял, что ничего дельного рассказать не может. Однако мысль, что на его станции присутствуют посторонние, не давала покоя, вынуждая скорее доложить обо всём. К тому же, будь эти люди «своими», Линард Байл, может, так бы не дёргался. Но это представители чужого, да ещё и закрытого государства. В Королевстве ходила масса пугающих историй о том, какие люди населяют не дружелюбную страну, и Линард Байл был склонен верить всему, что кто-либо когда-либо говорил. Ко всему прочему, появление иностранцев в поле видимости станции может означать диверсию.