На Фонтанке водку пил… (сборник)
Шрифт:
— Русски, русски, еа?! — закричал он так, чтобы его услышали все коллеги и подопечные девушки. — Русски, но моней, еа?.. Но моней — гоу хоум!..
— Сейчас я его убью, — сказал Стриж, и мы с Ириком взяли его под руки.
Если бы артист Р. обладал даром предвидения, он утешил бы дорогого Стрижа, рассказав, как триумфально сложится его следующий приезд на Хондо, как потрясет он японских дам ролью Сальери в пьесе «Амадей», получит достойный гонорар и в нем возродится здоровое любопытство к местным промтоварам. А главное, что тратить честно заработанные иены ему поможет Люлечка, и тут же чудесно повторится фокус с присвоением Героя Соцтруда… Каков
Перед красным синтоистским храмом веселые ремесленники рекомендовали розовых и синих игрушечных голубей, сделанных с такой любовью и искусством, что хотелось купить целую стаю. Стоило накрутить голубку резиновый хвост, и он, трепеща пластиковыми крыльями, взлетал ввысь и, как авиамодель, ходил по кругу над зелеными трубчатыми крышами и золотыми коньками синтоистского храма!.. Ах, Нагойя, Нагойя, как тебя забыть!.. Белая ручка «Pilot» этого не позволит, в пестром лотке артисту Р. удалось купить целый ворох прекрасных шариковых штырей для этой ручки, так что их надолго хватило. Даже сейчас есть…
Притомившись, мы вошли в приличную харчевню, где Рашидов кормил нас спагетти и поил пивом, а Владик почему-то вспомнил жестокую историю, как он снимался на острове Валаам и ему встретились страшные заточённые существа — человеческие обрубки прошлой войны. Очевидно, на мысль о калеках его навел карлик-зазывала.
Безрукие и безногие обрубки, говорящие тулова, головы на плечах,вот кого он вспомнил. Обрубкибыли изолированы от победившей страны на острове, и кормили их впроголодь, и он сам, Владислав Стржельчик, видел, кажется, последних оставшихся в живых. Их было всего четверо. Их осталось только четверо, потому что на Валааме шел отстрел, жесточайший и беспримерный отстрел искалеченных, униженных и оскорбленных,трах-тибидох-тибидох-трампампам-тратата. Такова была советская жизнь, и люди, не пережившие наших времен, не могут ее представить…
Позже появится рассказ Нагибина о калеках на Валааме, но Владик первым открыл нам военную тайну, и мы слушали его, стекленея от ужаса, посреди легкого прогулочного дня, в Нагойе, в Нагойе, куда я уже не вернусь…
Временная дислокация коллектива в злачном районе и ежедневные нападки японских сутенеров не могли нарушить нашего социалистического целомудрия, но косвенное воздействие эротической ауры все-таки сказывалось. Отдельные товарищи стали оказывать игривое внимание своим и японским девушкам и, если бы не слабая гастрольная еда, неизвестно, чем бы это в ряде случаев кончилось. Но это были исключительные исключения. Да, мы фотографировались в вольных позах рядом с бордельными афишами, но именно вольные позы демонстрировали нашу свободу и независимость как от фарисейских условностей, так и от сексуальных соблазнов.
Однажды в Цюрихе куратор П. принялся подначивать артиста Р., демонстрируя ему полную доступность местных див, и даже приценился к одной, довольно-таки ледащей и невыразительной. Оплата швейцарской сироты оказалась тарифной: разовая, почасовая, с дневной скидкой и ночными надбавками. Она стояла на углу и крутила на пальчике ключ от приюта любви. По прикидкам артиста Р., полковник П. процентов на шестьдесят шутил, а на
А в прекрасной Нагойе был отмечен случай, когда артист А. в уютном номерке «Садов принцессы» ткнул не ту кнопку, и на экране телевизора возникла экзотическая порнушка о вечной любви. Не выключая программы, А. кинулся в соседний номер к артисту Б. и поделился опытом. Б. нажал на ту же кнопку, и «Принцесса» выдала параллельный результат. Чтобы не утерять сюжетной нити, А. вперился в экран и так увлекся, что забыл о своем номерке, где крутились те же картинки. На другое утро А. и Б. получили от «Принцессы» счета. Посовещавшись между собой и с секретарем парторганизации, оба, тоскуя, отслюнили кровные иены…
Скорбный опыт поучителен, и другая компания решила перехитрить коварную «Принцессу». Она составила щадящую и остроумную калькуляцию просмотра. У Д. собралась антрепризная бригада, которая могла бы осилить любую пьесу, а главное, дать ей верное идеологическое освещение.
— Подумаешь, по пятьсот иен! — сказал беспартийный.
— И думать нечего! — отозвался партиец.
И блок коммунистов и беспартийных дружно просмотрел образовательную программу о девушке, которой был подсыпан опасный порошок, — тут заспорили, шпанская ли это мушка или тайное японское фармацевтическое оружие, — о ритуальном искусстве превращения девственниц в женщин и наоборот и душераздирающий сюжет о мстящей лесбиянке…
Закрывая постыдную тему, автор утверждает, что коснулся ее с единственной целью сообщить, что в описанных сексуальных оргиях С.Е.Розенцвейг участия не принимал и от всех призывов решительно отмахнулся…
11
Путь к свободе — вот что такое любовь. Новый взгляд на прежние обстоятельства. Большой пересмотр. Когда взрослый мужик, подчинясь звериному чувству, не позволяет себе вилять и стесняться, это становится опасным. И он ищет опасности, потому что созрел и хочет дорого платить за чистую радость. Семен Розенцвейг и сам не заметил, как выпрямила его дружба с девушкой Иосико. Почему дружба, а не любовь? Разве вы не знаете по себе, как близки эти земные благодати и как легко одну принять за другую? Именно так воспринимал отношения с Иосико мечтательный композитор Р. Вернее, именно так понял наконец своего героя склонившийся к провинциальному романтизму автор…
Маэстро и в голову не приходило прятать ее фотографии и подарки. Он был прав в своем чувстве перед всем миром, не говоря уже о театре или семейном общежитии на Зверинской. Время его пошло по часам, подаренным девушкой Иосико… Как все стало известно жене и семье?
Это и составляло отчасти скрытые обстоятельства сюжета, куда, по слухам, так или иначе вмешивались артист X, музыкант Y, чекист Z, сплоченный коллектив, общественное мнение, чувства зависти, ложно понятой заботы, советского патриотизма и, разумеется, соответствующие ведомства.
Существовала версия, согласно которой артист X позвонил Майе Ефимовне и, любуясь своим поступком, сказал: «Майя, имей в виду, Сеня влюбился в японку, ты должна защищать свою семью…»
Было мнение, что музыкант Y, надеясь на служебное повышение, начал стучать на Сеню задолго до Японии и вошел в дружбу с чекистом Z.
Догадывались, что чекист Z, движимый долгом службы, организовал доставку отравленной информации до улицы Зверинской через секретных сотрудников S, L и О, взращенных в творческом коллективе…