На главном направлении(Повести и очерки)
Шрифт:
Нефть в овраге продолжала полыхать. Горели провода телефонной связи. Сбор информации усложнился. По-прежнему густо коптили резервуары с мазутом Над заводом повисли толстые черные тучи дыма. Крупные хлопья сажи оседали на землю. Заводские корпуса, руины города, траншеи, окопы — все покрылось аспидной чернотой. И люди будто обуглились, по в их руках искрились короткими прицельными очередями автоматы, пулеметы.
Паулюсу не удавалось застигнуть защитников заводского района врасплох на участках обороны: из мглы задымленных развалин были видны маневры его войск на открытых подступах к этому району. Наблюдение за ними велось с разных точек неустанно. Войсковые разведчики, жители окрестных поселков, просто наблюдатели сообщали в штаб армии обо всем, что происходит за передним краем. Войсковые и авиационные
Вслепую, в полном смысле этого слова, бросал Паулюс свои дивизии на штурм заводского района. Действуя на ощупь, они натыкались на губительную завесу огня заволжских батарей, а там, где фашистам удавалось вломиться в развалины заводских поселков, они попадали в огневые мешки штурмовых групп. Только перед проспектом Стахановцев и парком «Скульптурный» две пехотные дивизии противника лишь за два дня — 6–7 октября — потеряли более половины личного состава.
Жестокие бои развернулись на подступах к заводу «Баррикады». Здесь оборонялись полки 308-й дивизии. Пехота и танки противника бросались на позиции сибиряков большими массами, оголтело, не считаясь с потерями. В густых цепях атакующих шли пьяные гренадеры с желтыми повязками на рукавах. Сибиряки, скрываясь в развалинах, пропускали гитлеровцев вперед, а затем наносили им удары в спину. Так повторялось несколько раз, пока гитлеровцы не поняли, что ходить в атаку на сибиряков равнозначно неминуемой гибели.
Не достигнув цели лобовыми ударами, гитлеровцы пошли на коварство. Они переодели в красноармейскую форму около двух батальонов автоматчиков и в ночь на 9 октября направили их вдоль оврагов Долгий и Крутой. Им удалось просочиться к Волге на стыке флангов 13-й гвардейской и 284-й стрелковой дивизий. Казалось, коварный враг достиг цели.
Создалась тревожная ситуация: 13-я дивизия Родимцева оставалась отрезанной от главных сил армии. Руководство борьбой против батальона «ложных красноармейцев» было возложено на офицеров разведотдела армии. На Ликвидацию прорыва бросили резервную роту 284-й дивизии Батюка, саперные подразделения армейского резерва и комендантский взвод охраны лодочных причалов. Одновременно рота разведчиков капитана В. В. Графчикова вышла к стыку оврагов Долгий и Крутой, отрезав гитлеровским лазутчикам пути отхода. Разведчики знали о землянке Черкасовой и Долгополовой, которые оказались тоже отрезанными от главных сил армии. Смелые сталинградцы могли стать жертвой остервенелых захватчиков. И, чтобы этого не случилось, наши разведчики обеспечили безопасность землянки, а затем, получив в подкрепление штурмовые группы с ручными пулеметами, перешли в наступление вдоль берегов оврага к Волге.
Удары с тыла вызвали замешательство в рядах коварных лазутчиков. Они пытались укрыться под обрывистыми берегами, но тут на их головы посыпались гранаты. К утру прорыв был ликвидирован. В овраге осталось более пятисот трупов гитлеровцев, переодетых в красноармейскую форму.
Не умеют говорить стены заводских корпусов. Молчат и скаты Мамаева кургана. Но знают они: если кому-то из захватчиков удалось перешагнуть здесь этот рубеж, то это был их последний шаг.
14 октября 1942 года — особый день в обороне Сталинграда. Началась самая крупная операция. По замыслу врага, 14 октября Сталинград должен был пасть. Непреклонная стойкость защитников волжской твердыни привела Гитлера в ярость. Он требовал от своих генералов во что бы то ни стало завершить сражение на подступах к Волге взятием Сталинграда. На сталинградское направление были брошены резервные части вермахта. Особое значение придавалось авиации. И снова, как 23 августа, над Сталинградом повисли тяжелые бомбовозы, пикировщики, истребители, груженные фугасками, осколочными и термитными бомбами. Термитные были предназначены для прожигания и разрушения заводских конструкций, подвалов и укрытий, в которых трудились наши ремонтники.
В результате авиационных ударов заводской район Сталинграда должен был быть испепелен и расплавлен в термитном огне.
Однако и этот замысел гитлеровцев был обречен на провал. Войска 64-й армии прочно удерживали обширный Кировский район Сталинграда и господствующую над этим районом высоту — Лысую гору. Войска 62-й армии, сдерживая бешеный натиск вражеских дивизий на центр города и на Мамаев курган, не собирались сдавать свои позиции и в заводском районе — они уже усвоили, как надо бить врага в руинах разрушенных рабочих поселков и на заводской территории.
Решимость каждого воина стоять насмерть, втянуть в затяжные уличные бои и обескровить полчища гитлеровцев, выиграть время и нанести контрудар отвечала стратегическим планам Ставки. Замысел Верховного Главнокомандования подкреплялся практикой рядовых в каждом подразделении, в каждой штурмовой группе. Но слова «стоять насмерть» исключали поиск смерти. Напротив, тысяча умов искали и находили те единственные способы борьбы, которые давали возможность выжить и победить врага: сближение до броска гранаты, ночные вылазки, действия мелкими группами засады в руинах, подкопы, скрытый маневр по подвалам, использование канализационных труб, подвижные мины, кочующие минометы, массовое использование ручных гранат…
Один за всех, и все за одного — это был не лозунг, не призыв, а норма поведения защитников города. Командиры и политработники всеми силами и средствами поощряли боевое творчество рядовых, делили с ними на равных трудности жизни в огне, утверждали среди них веру в боевые способности каждого в отдельности и подразделений в целом. Здесь не боялись доверять друг другу свои жизни и право на самостоятельное решение боевых задач «В штурмовой группе каждый боец — главком и стратег» — так записывали в своих решениях коммунисты на собраниях. Доверие рождало в людях огромный прилив боевой энергии.
В уличных боях расчеты и отдельные бойцы разобщены огнем, руинами, стенами домов. В этих условиях командир роты, батальона, полка не может видеть своих подчиненных и влиять на ход боя, так, как в обычных полевых боях. Как же быть? Наши командиры и политработники не задумывались над таким вопросом. Они верили в своих подчиненных. Изолированные от основных сил бойцы действовали самостоятельно, не забывая об общей задаче подразделения.
И никто не сомневался, что они найдут единственно правильное решение, ибо сама советская жизнь подготовила каждого, кому доверено оружие, понимать свое назначение именно так, а не иначе. Ты знаешь, что тебе доверено. Тебя не может покинуть чувство гордости за свое Отечество, за себя, непосредственного участника строительства первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян, которое ты защищаешь здесь, в Сталинграде.
Так думали, так говорили, так решали бойцы и командиры, на чью долю выпала нелегкая участь оборонять заводской район.
В ночь на 14 октября разведкой было установлено, что перед заводским районом сосредоточились три пехотные и две танковые дивизии.
Утром 14 октября над позициями обороны тракторного завода закрылось небо С рассвета до полудня здесь было зарегистрировано более 2 тысяч самолето-вылетов. Пикировщики и тяжелые бомбардировщики, переброшенные сюда с других фронтов, бомбили пятикилометровый участок всеми видами бомб, какие только были на вооружении Германии. Затем неистовый удар авиации подкрепила четырехчасовая артиллерийская подготовка. Сотни батарей накрывали истерзанную территорию завода двойным, тройным валом раскаленного металла. Горело и плавилось железо.
Во второй половине дня тот же пятикилометровый участок атаковали три пехотные дивизии с таранным кулаком в 180 танков.
Обороняли тракторный полки 37-й гвардейской дивизии, в которую влились отряды рабочих и остатки 112-й дивизии. Сорок восемь часов вели они бой с прорвавшимися к заводу гитлеровцами. Те несли огромные потери, но продолжали рваться в цехи. Все утонуло в огне. Небо над заводом оставалось беспросветным, над цехами висели багровые, будто налитые кровью, тучи дыма и кирпичной пыли. Как вскоре выяснилось, там, в цехах, между станками, за уцелевшими стенами и перегородками, сражались мелкие группы и разрозненные одиночки. Они только казались разрозненными, а на самом деле составляли монолитный армейский организм редкостной жизнеспособности. Сражались до последнего патрона, до последнего вздоха. В захваченных цехах гитлеровцы не увидели ни одного защитника завода с поднятыми руками. Здесь не было убитых в спину.