На грани апокалипсиса
Шрифт:
Пролог
Погода была отличная. Просто отменная была погода. Ночь выдалась темной, дождливой и ветреной. О лучшей погоде командир взвода разведки старший лейтенант Озеров и его группа из пяти человек не могли и мечтать.
Они уже два часа лежали в засаде у немецких кухонь в надежде, что кто-нибудь появится, хотя с каждой минутой эта надежда таяла все больше: ужин у немцев давно уже закончился.
В первых числах октября 1943 года 92-я гвардейская стрелковая дивизия форсировала Днепр и закрепилась на его правом берегу.
Немецкое
Пятнадцатого октября старший лейтенант Озеров был вызван в штаб полка; командир роты и подполковник, которого Озеров никогда раньше не видел, были уже там.
– Ну что, разведчик, на тебя вся наша надежда, – командир полка оторвал взгляд от карты и посмотрел на вошедшего старшего лейтенанта. В карих глазах полковника была и строгость, и озабоченность, и… теплота, и озорные искорки. – Еще пару дней такой обороны, и они нас сбросят. А допустить этого мы не имеем права, и погибнуть мы тоже не имеем права. Ну и какой напрашивается вывод?
Озеров посмотрел на своего командира роты, потом перевел взгляд на полковника. «Для чего меня сюда вызвали? – ломал голову Озеров. – Что это за вопросы мне, командиру взвода? Почему нет никого из других старших офицеров полка?»
– Самим ударить?
– Правильно мыслишь. А что для этого нужно?
– Разведать переднюю линию обороны немцев. И… «языка» взять нужно, товарищ полковник.
– Смотрите-ка, соображает… – теперь командир полка озорно посмотрел на офицеров. – Правильно, старший лейтенант, нам нужен «язык». Подойди к карте.
Озеров подошел к столу; карта была сложена таким образом, что был виден участок обороны только их роты.
– Узнаешь знакомые места?
– Так точно, узнаю.
– Тогда смотри сюда. Твоя задача: разведать линию обороны немцев вот здесь, в районе высоты 162.2, южнее деревни Лиховки.
– У них здесь нет сплошной линии обороны, товарищ полковник.
– Правильно, нет. Откуда знаешь?
– Прошлой ночью мы уже посмотрели вот тут и тут, – Озеров взял карандаш и тупым концом показал, в какие места они делали ночные вылазки. – Товарищ капитан, вы же в курсе… Сами нас посылали.
– В курсе, в курсе… Мы все в курсе, что капитан посылал вас, – полковник вновь оторвался от карты. – Вот давай и воспользуйся тем, что у них нет здесь сплошной линии обороны. Подбери пять-шесть толковых ребят и нырни здесь. Пройдите на мягких лапах, посмотрите, что там и как. И делай что хочешь, старший лейтенант, но «языка» добудь. Это – приказ.
– Есть, товарищ полковник, – козырнул старший лейтенант.
«Это – смотрины, – понял он. – Такое задание мне мог и должен был дать командир роты, но никак не командир полка. Меня сюда вызвали, чтобы показать этому подполковнику. Вот только для чего? И кто он? Ладно, сами скажут».
– И чтобы живым вернулся, – сказал незнакомый подполковник. – Это, кстати, тоже приказ.
– Да я и сам не против того, чтобы вернуться живым, товарищ подполковник. Постараюсь выполнить ваш приказ с удовольствием. – Такой ответ был небольшой вольностью, если не сказать – дерзостью, но никто на это не обратил внимания. – Разрешите идти, товарищ полковник?
…Дождь и ветер прекратились разом, как будто кто-то их выключил; сразу стало непривычно тихо. Тишина на войне – вообще штука редкая: по ушам бьет.
– Смотри, командир, какая тишина, прям абсолютная, – шепотом сказал старшина Утесов (из-за своей легендарной фамилии во взводе его все звали – «Певец»; старшина не обижался). Они со старшим лейтенантом Озеровым лежали в полуметре друг от друга, остальные бойцы были рассредоточены по периметру. – Ни тебе стрельбы, ни тебе взрывов. Похоже, мы зря здесь загораем, не придет никто.
Он как будто прочитал мысли своего командира, хотя немудрено: воюют вместе давно, знают друг друга хорошо, не раз бывали в различных передрягах, не раз вместе смотрели в лицо смерти. Озеров тоже лежал и думал о том, что надо менять место «охоты».
– Абсолютной тишины в природе не существует, старшина. Шум тока крови в ушах все равно шипит… или звенит.
– Может, ты и прав, командир… Вот только курить все равно охота. Я бы сейчас за одну затяжку…
– Тихо… – оборвал старшину Озеров. Ему вдруг показалось, что до его слуха донесся какой-то посторонний шум. Точнее, звук. – Ты ничего не слышишь?
– Кажется, мотоцикл. Точно, мотоцикл…
– Командир, похоже, к нам гости, – к ним подполз один из бойцов.
– Слышим… Быстро на свое место.
Боец исчез, словно растворился.
Теперь звук слышался отчетливо, а еще через несколько секунд стало понятно, что он приближается. Мотоцикл ехал к кухням.
Напряжение, вызванное сомнениями в правильности выбора позиции, у старшего лейтенанта Озерова исчезло, будто его и не было. Появился азарт охотника с четкой и быстрой работой мысли. Возникновение такого состояния старший лейтенант замечал за собой уже несколько раз; оно ему нравилось, и… он его боялся. В таком состоянии Озеров терял осознанность смертельной опасности, терял чувство страха, а это – как считал он – уже плохо. За это однажды он уже чуть не поплатился жизнью.
В том поиске во время короткой рукопашной Озеров выбил из рук немца оружие и решил сбить его с ног просто ударом кулака, но чуть не напоролся на нож. Потом, «дома», он проанализировал схватку: успокоился, потерял чувство самосохранения, потерял чувство опасности. Тот случай старший лейтенант запомнил и сделал выводы.
…Мотоцикл подъехал медленно, с выключенным светом, вплотную к кухням. Две темные фигуры стали беспечно что-то выгружать из люльки.
Все произошло быстро, четко и бесшумно. Один – он попытался оказать какое-то сопротивление – был убит ударом ножа в шею; это сделал старший лейтенант: он был ближе, ему было сподручнее. Второго скрутили в секунды. Парализованный страхом немец даже не оказал сопротивления. Им оказался ординарец командира взвода 114-го гренадерского мотострелкового полка; это выяснилось позже, при допросе в штабе.