На грани безумия
Шрифт:
Томми успел схватить охотничье ружье и выскочить на крыльцо. Он открыл огонь, но прежде чем началась настоящая стрельба, прибыли полицейские.
Картеров арестовали и надели наручники еще до того, как у них появился шанс сразиться.
Октавия кипела от ярости. Она знала, что Рэй и остальные чувствуют то же самое. Их презирали и унижали. С ними обращались как с полным мусором.
Они не звери, которых нужно держать в клетке в сыром, промозглом подземелье. Они заслуживали лучшего, гораздо лучшего.
Все это — то, как с ними так
Ее уже много раз арестовывали. Она знала, как это должно происходить.
К ним не пускали посетителей. Не пустили бы даже ее собственную дочь. Если бы она вообще пришла.
«Почему ты думаешь, что она захочет тебя навестить? Она тебя ненавидит. И ты заслуживаешь этого».
Октавия попыталась вытеснить этот противный, хнычущий голос из своей головы. Для этого и нужна наркота. Чтобы избавиться от всех мерзких мыслей. От всех темных и мерзких вещей, о которых ей не нравилось думать, которые она предпочла бы выкинуть из головы.
Билли все еще наблюдал за ней. Так неподвижно, если не считать этого странного блуждающего взгляда. От этого у нее мурашки по коже. Все в нем вызывало у нее мурашки.
У нее хватало мыслей и похуже, чем о кузене-маньяке Рэя. Ее встревоженный, изломанный мозг с трудом удерживал какую-то одну мысль. Только потребность, отчаянная жажда, когтями впивающаяся в ее вены.
Она должна выбраться отсюда, должна получить свою следующую дозу, несмотря ни на что. Ей казалось, что без этого она умрет. Она умрет прямо здесь, дрожа в жалкой луже собственной мочи и рвоты.
Глава 38
Ноа
День шестой
— Мы сделаем остановку, — крикнул Джулиан Ноа. Он припарковал свой снегоход перед церковью Кроссвей и снял шлем.
Ноа встал рядом с ним и выключил кашляющий, дребезжащий двигатель. Он снял шлем, и снег ударил ему в лицо.
— Что? Почему? Пора ехать домой. Буря приближается. Черт, такое ощущение, что она уже здесь.
Близились сумерки. Низкие черные тучи клубились по небу прямо над линией деревьев.
Зимние тени стали длинными и темными. Леденящий душу ветер завывал вокруг зданий, грохотал и скрипел в кронах деревьев. Ветер взметал кристаллы снега в огромные тучи и посылал мусор по тротуарам.
Фолл-Крик превратился в город-призрак, но вместо бурьяна здесь царили холод, лед и снег, похожие на крошечные торнадо.
— Это займет всего минуту. — Джулиан соскользнул со снегохода и снова намотал шарф на нижнюю часть лица. Его голос звучал приглушенно сквозь ткань. — Расслабься, Шеридан.
Джулиан, пиная снег, поднялся по бетонным ступеням и ударил костяшками пальцев в перчатках по массивным деревянным двойным входным дверям церкви Кроссвей.
Нехотя Ноа последовал за ним. Он пригнул голову от колючего снега и плотнее натянул капюшон на лицо. Его щеки,
Должно быть, температура опустилась градусов на десять ниже нуля. Безжалостный, непрекращающийся холод причинял мучения. Низкие температуры день за днем ставили рекорды в Мичигане.
В ближайшие несколько часов, вероятно, выпадет футовый или более слой осадков, что составит более трех футов только за последнюю неделю. Казалось, что они оказались в ловушке, почти полностью отрезанные от внешнего мира.
Это делало всех раздражительными и нервными. Они все находились в невероятном напряжении.
— Я все еще не понимаю, что мы здесь делаем, — заявил Ноа. — Я уже говорил тебе, что Бишоп хочет заниматься своими делами. Я не понимаю, почему он не должен иметь такой возможности. Он отдает все, что у него есть.
За ними подъехали еще четыре снегохода, снег кружился и исчезал в желтых конусах фар. Двое мужчин оказались офицерами — Хейсом и Рейносом — и еще двое — бывшими военными добровольцами из общины, которых шеф Бриггс несколько дней назад нехотя назначил офицерами запаса.
С каждым днем жители города становились все недовольнее. Розамонд начала терять свою власть над городом. Шеф Бриггс тоже. Всем хотелось кого-то обвинить, особенно когда никто не знал, кто и зачем это сделал.
Люди замерзали, голодали и устали искать все необходимое. Вода больше не текла из крана. Еда не появлялась на полках продуктовых магазинов. Тепло перестало быть простой настройкой термостата.
Чувство вины укололо его. Они с Майло могли считаться счастливчиками.
За последние три дня произошло несколько попыток взлома, большинство из них — в общине «Винтер Хейвен». Кто-то разрисовал дом Томаса Блэра грубыми изображениями и совершил акт вандализма.
А вчера вечером пара подростков забралась на крышу дома Мэри Джонс и демонтировала две солнечные батареи, пока она не поймала их и не пригрозила отстрелить им яйца.
Ноа пришлось отпустить их со строгим предупреждением. Держать подростков негде, так как единственную камеру в подвале исторического здания суда в настоящее время занимали Рэй Шульц, Октавия Райли и братья Картеры, пока они не придумали, что с ними делать.
Джулиан пристально посмотрел на него. Его нос и щеки покраснели, глаза налились кровью.
— Приказ суперинтенданта.
— Но шеф…
— Бриггсу нужно идти в ногу со временем. Как и тебе, Шеридан. — В голосе Джулиана прозвучало раздражение. Он казался напряженным. Злым.
В точности как Ноа чувствовал себя сейчас, стоя здесь в полузамерзшем состоянии, его ноги словно налились свинцом, уши и нос онемели, снег замерз на бровях и ресницах.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Аттикус Бишоп, крепкий, широкоплечий, с копной афро, одетый в свою непревзойденную черную кожаную куртку и новую гавайскую рубашку — голубую с пальмами.