На грани безумия
Шрифт:
Одна скамья. Потом две. Три.
Кто-то застонал. Раздался выстрел, и все стихло.
Шаги позади них, все ближе. Как далеко они сейчас? Двенадцать рядов? Десять?
Они двигались быстрее, чем она и Майло могли ползти.
Пахнущая медью кровь заполнила ее ноздри. Кровь пропитала ковер. Она просочилась в ее брюки, на толстовку, скользкая и мокрая под ее голыми руками.
Она протиснулась вперед Майло, слегка повернувшись, чтобы заслонить ему вид на то, что ждало впереди. Они добрались до тела парадонтолога.
Она была мертва. Они все погибли.
Рядом с женщиной лежало еще одно тело. И еще одно, и еще. Стеклянные, остановившиеся глаза. Истерзанные, окровавленные туловища и конечности. Забрызганные кровью лица, застывшие в гримасе ужаса.
Тела преграждали им путь вперед. Она и Майло застряли между двумя скамьями, их головы и туловища виднелись между рядами, а ноги скрывались скамьей позади них.
Ее разум отчаянно бился. Но она не могла остановиться. Она не могла остановиться на отвратительных образах, пронзивших ее мозг.
Она и Майло должны выжить. Это все, что от них требовалось. Она сделает то, что должна сделать.
Она все еще частично закрывала Майло обзор своим телом. Снова потянулась к телу женщины, затем коснулась его плеча.
Когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, она размазывала кровь по его щекам и лбу. Его глаза расширились, встревоженные и растерянные. Он открыл рот, но с его губ не слетело ни звука.
Кто-то вскрикнул. Еще один выстрел.
Ближе.
Времени оставалось все меньше. В панике она протянула руку под скамью и коснулась головы мертвой женщины. Липкая влага, осколки костей и кусочки мозговой ткани, только скользкая жижа там, где должны быть череп, кожа и волосы.
Ее желудок судорожно сжался, а в горле разлилась противная кислота. Она размазала кровь по лицу. С трудом повернувшись на бок, провела мокрыми руками по груди и животу. То же самое проделала с Майло.
Квинн надеялась, что он понимает, ненавидя, что не может объяснить ему. Если бы он мог понять, если бы мог выслушать ее и сделать то, что она от него требовала, возможно, они смогли бы пережить следующие пять минут.
На большее у Квинн планов пока не было.
Глава 42
Квинн
День седьмой
Шаги и голоса приближались.
От страха у нее перехватило дыхание. Они не успевали.
Квинн прижалась щекой к ковру, заставив свое тело обмякнуть и расслабиться. Она наклонила голову, чтобы Майло мог видеть ее лицо, и закрыла глаза, отчаянно посылая любые мысли, молитвы или флюиды, которые заставили бы его понять, что она хочет, чтобы он сделал.
Она взглянула сквозь едва приоткрытые веки. Он лежал с закрытыми глазами. Не двигаясь. Ее пронзила дрожь ужаса. Измазанный
Это, разумеется, и требовалось.
Квинн заставила себя закрыть глаза и усилием воли подавила жизнь в руках и ногах. Ее волосы растрепались, а лицо и шея вымазаны чужой кровью. Она надеялась, что выглядит такой же мертвой, как Майло. Это их единственный шанс.
В нескольких рядах позади них кто-то вскрикнул. Два выстрела. Крики смолкли.
Квинн ждала, ее разум кричал внутри черепа, сердце собиралось выскочить прямо из груди. Едкий запах кишок и человеческих экскрементов ворвался в ее ноздри, едва не задушив. Ее закрытые глаза слезились и горели.
Шаги остановились. Они уже совсем близко, так близко. В их ряду или прямо за ними. Наблюдал ли он за телами, изучал их на предмет движения, признаков жизни?
Квинн не дышала. Она чувствовала каждый мускул, каждый дергающийся нерв и заставила себя быть абсолютно неподвижной. Никогда еще ее пульс не звучал так громко.
— Что там у тебя? — крикнул глубокий мужской голос в нескольких футах от нее.
— Здесь тихо, — ответил другой голос, уже с другого конца церкви. — Они все мертвы. Все.
Ближайший к ним нападавший фыркнул.
— Получили по заслугам, верно?
— Мы поймали жену! — крикнул третий нападавший из фойе.
Сердце колотилось в ушах, сдерживаемое дыхание жгло легкие. Голоса звучали знакомо. Квинн не могла ясно мыслить. Бешеная, трепещущая паника мешала думать, все мысли сводились к одному — остаться в живых.
— Приведите ее сюда, — сказал первый нападавший. — Уверен, она уже готова говорить.
Шаги. Звук чего-то тяжелого, волочащегося по полу. Кто-то закричал — высоко, резко и отчаянно.
— Отпустите меня! Вы не можете этого сделать! Вы не…, — голос оборвался на мучительном вопле. — Нет! Нет, нет, нет!
Квинн чуть не вздрогнула. Этот голос она узнала без сомнения — Дафна Бишоп.
— Мои дочери! — Дафна плакала. — Что вы с ними сделали? Если вы причинили им боль, если они пострадали…, — ее голос растворился в судорожных, икающих рыданиях.
Дафна обезумела. Она только что увидела невообразимую бойню. Возможно, она подумала, что ее дочери мертвы. И, возможно, так оно и было.
А может быть, они все еще прятались в комнатах воскресной школы. Все еще живые. Все еще имея шанс на спасение.
Ботинки, наконец, удалились, шаги гулко отдавались в фойе.
Квинн слишком сковал ужас, чтобы почувствовать облегчение. Она отчаянно втянула воздух, но держала голову опущенной, ее тело затекло.
Раздался резкий хруст. Дафна застонала.
— Скажи нам, где сейф, и, может быть, мы оставим тебя в живых, — проговорил дерганный.
— Что? Я не знаю… Где мой муж? Где мои девочки? Пожалуйста, не трогайте их. Мы все сделаем. Пожалуйста…