На грани счастья
Шрифт:
И понеслось!
И учились, и крутились, ну и без баб никак не обойдешься! Успевали!
В какие только аферы не лезли! Вспомнишь — волосы дыбом! Подставлялись, рисковали, такие «ляпы» поначалу делали, но ведь перли вперед.
Чем только не торговали!
И тушенкой, самолично наклеивая по ночам на складах этикетки, и запчастями, и шмотьем дешевым, и электроникой. А спирт «Рояль»? Это ж песня, гимн коммерции, мечта реализатора! А вагон с металлической проволокой, Максом на что-то обменянный и черт знает куда с развеселой историей проданный! А залежалый товар
Запросто! И это умеем! Обзваниваешь возможных покупателей:
— Вам надо?
— Не очень, но подумаем.
Подождал с часик-два, обзваниваешь этих же возможных покупателей, желательно с нетерпением в голосе:
— У вас это есть? Мы прошлый раз у вас брали, нам срочно надо!
Они утверждают, что есть в любом количестве, хоть завтра приходите, и тут же перезванивают вам:
— Вы предлагали, мы берем!
— Да, пожалуйста, только цена изменилась немного.
— Да берем, да за любую цену всю партию. Опля! Через два часа и договор подписали, и деньги получили. Торгуйте, ребята!
А тут фигак! По головушке девяносто третий!
Виктор Павлович вновь на баррикады собрался отстаивать свою гражданскую позицию.
— Какая позиция, батя! — бушевал Макс. — Там за власть борются, а народом, как баранами, прикрываются!
— Да что ты знаешь?! — кричал в ответ Виктор Павлович. — Вопрос стоит, будет ли в России демократия или нет!
— Да ни хрена он так не стоит! Трон мужики делят! Мы этого насмотрелись по самое не хочу!
— И где вы могли этого насмотреться?
— А ты думаешь, мы три года в пионерском лагере просидели, плавательный кружок посещая?! — орал Макс возмущенно.
— И с какой стороны вы участвовали? — сурово воспрошал у сына отец.
— С разнимающей, — ответил Власов и закрыл дискуссию. — Виктор Павлович, там будут стрелять!
— Ельцин сказал, что не допустит стрельбы! — убежденно настаивал Виктор Павлович.
— Стрелять там будут, и за милую душу! Все! Спор окончен! — отрезал Игорь.
Когда начали стрелять по Белому дому, они пили жестко, вспоминая то, что не очень хотелось вспоминать, а Власов выдал осоловелую, но работающую мысль:
— Надо недвижку покупать!
— На фига? — возразил Макс. — Надо обороты наращивать!
— Ротшильд сказал: «Когда на улицах льется кровь, покупай собственность!» Дерьмом, конечно, воняет, но мысль верная! Надо докупить еще два магазина и склады выкупить.
— А братки? — как всегда, осторожничал Федька.
— А как без них! — кивнул Власов. — Но покупать надо! У нас сейчас бабки на руках, товар кое-какой на складе есть: пока этот шухер спадет, им торговать и будем.
Господи боже мой! Им по двадцать четыре года, что они тогда обсуждали, решали, в чем варились! Пацаны!
Ни образования, ни поддержки сзади в виде весомых знакомств-связей или денег. Только интуиция волчья, та самая, которая и необходима в такие времена, и глупое бесстрашие, скорее от непонимания всей опасности момента.
И единственное, самое ценное и главное — они были втроем! Спина к спине!
Всякое случалось. И под стволами стояли на стрелке братковой, когда
И крутые наезды налоговой, умудряясь и товар со складов повывозить, и документы припрятать.
Они же при этом учились в институтах, и не «за галочку», а всерьез! Федька в Академии управления, Макс — в политехе, а Игорь — в финансово-экономическом. Ну иногда, разумеется, и платить приходилось, но учились, сессии сдавали. Как? Большой вопрос.
Спали мало в те времена, часа по три, максимум четыре.
Жили много, а спали мало.
Макс все порывался ездить, отдыхать, мир смотреть! Зарабатываем же! Федька с ним солидарил, а Власов останавливал данные порывы:
— Наездимся еще, мужики. Сейчас застолбить основу надо, оборотный капитал наращивать, а не по пустякам растрачивать!
— Блин, Дагестан, финансист ты хренов, а отдыхать когда? Люди вон по Турциям, Египтам, Грециям, а мы? — возмущался беспредельно Макс.
— Ты историю мировой экономики знаешь? — занудствовал Игорь.
— Ну началось! — негодовал Скок. — Ну не знаю, и что?
— А то, что смутное время то, в которое только и делались, сколачивались все известные капиталы, имеет свойство быстро проходить. Пока есть возможность на такие отбивы и проценты, надо ковать! Так что отдыхать пока будем на даче, на природе родной с водкой, девочками и шашлыками, а мир потом посмотрим!
Он со скрипом согласился снять квартиру им с Федькой в начале девяносто четвертого все по той же причине. Это потом, много лет спустя, его пробила поразившая мысль: а как их проживание доставалось родителям Макса? Как Анна Евгеньевна, мама Макса, тащила на себе это все?
В маленькой двухкомнатной квартире три здоровых лба и она с мужем, и так больше трех лет?!
Он спросил Анну Евгеньевну об этом на ее юбилее, который они с мужиками устроили по большой программе, от души и с размахом, и на который приехали его и Федькины родители. Подсел к ней и спросил:
— Анна Евгеньевна, как вы это вообще вынесли? Три здоровых лба, вы с Виктором Павловичем? Вы же вели все хозяйство, стирали, убирали, готовили?
— Да что ты, Игорь! — улыбаясь радостно, уверила его она. — Я и ваши мамы в те времена были самыми счастливыми матерями взрослых сыновей! И знаешь почему? — спросила, а он покачал непонимающе головой. — Мы спокойно спали! Мы ложились и спали ночами, зная, что вы втроем! И что вас не так-то просто одолеть, и что в дурную разборку вы не полезете, потому что Макс сунется, Федя удержит, а ты грамотные пути отступления найдешь! Конечно, страшно за вас было всегда, но вы одна команда! Это же счастье для матерей в те-то времена, когда убивали и калечили! И потом, ты помнишь, что вы купили на первые заработанные деньги? Стиральную машину-автомат и микроволновку для меня. Мы с отцом очень жалели, когда вы с Федей ушли на квартиру.