На грани веков. Части I и II
Шрифт:
Сверху, за спиной, вроде бы послышался свист. Ян вздрогнул — и впрямь свистят, либо ему сдуру только чудится? Он приподнялся и стал вглядываться через край ограды, прижав руку к груди, чтобы сердце не колотилось так громко и не отдавалось в ушах. Бесконечно долго пришлось ждать, но вот свистнули снова. Теперь уже не было никаких сомнений — в соснах, на господском кладбище. Старая Катрина уж никак свистеть не могла… У Яна голова пошла кругом. Кинуться туда по открытому погосту, который с господского кладбища виден весь как на ладони? Тогда тот не станет ждать, а скроется в кустах каменоломни, пока он доберется еще только до середины ската. Пробраться вдоль ограды и попытаться
С той стороны свистнули ответно! А! Они переправятся на эту сторону, он обязательно будет пробираться навстречу… Берег Даугавы ровный, что доска, Там можно будет видеть и верх и низ, там уж он не уйдет… Только вон тот ракитник подле самой воды, полсотни шагов отсюда, — может, они этот куст и присмотрели?..
И Ян пополз через заросший осокой мочажинник. Руки увязали по локоть, колени и живот сразу же промокли, прокушенный палец горел, будто его окунули в кипяток, да разве теперь до этого! Блеснула луна. Ян прижался к траве, подождал, пока снова не найдет облако. А оно надвигалось медленно, долго-долго, целую вечность, но зато было широкое и совершенно черное. Вода потемнела, Ян припал за кустом и приподнял голову.
Кладбищенская ограда черным обручем огибала топь. А мелкие кустики и сосны маячили темными пятнами, обманывая глаза. На какое пятно ни взглянешь, кажется: оно движется. Ветер донес с той стороны всплески воды — видать, там только что отгребли от берега. Но тут сзади зачавкало совсем близко, и там, где вовсе не ждал и не гадал, в сумерках что-то качнулось.
Шрадер шел большими шагами, почти бегом, не оглядываясь и уже нисколько не опасаясь. Место открытое и ровное, даже собаку издалека в этаком сумраке разглядишь. А вон и куст, куда лодка должна пристать. Весла уже постукивают, явственно слышно, как они приближаются. Он остановился, закинул руки на затылок и потянулся, как человек, долгое время принужденный сгибаться в три погибели. Друзья все же не спят! Да, Курляндия — не то, что эта проклятая Лифляндия!
Что-то просвистело над вскинутым локтем и тяжело бухнуло за спиною в траве. И тут же что-то серое навалилось на него сверху и сбило наземь, сорвав одновременно охапку веток. Шрадер почувствовал только, что огромная тяжесть вдавливает его все глубже, что железный обруч сжимает горло — дыхание распирало грудь, и глаза начали вылезать из орбит. Попытался подтянуть руку, оттолкнуть, но локти что-то держало, точно их пригвоздили. Одна нога подогнулась, но, теряя сознание, он все же успел нащупать голенище и сунуть за него бесчувственную ладонь.
Ян ничего не замечал. Кто-то хрипел над самым ухом, может быть, он сам, может быть, тот, кто под ним. У него были не руки, а раскаленные стальные клещи, они сдавливали все крепче и крепче. Но тут что-то грохнуло, ужасно, оглушительно, брызнув в лицо огнем и вонючим дымом, ослепило глаза, острым клинком отдалось под ребрами, в спине и где-то под лопаткой. Яна подкинуло. Но руки не разжимались до тех пор, пока тот, кого они стискивали, не обмяк, покорный и неподвижный. Дыхание у Яна замерло, бурлящая волна хлынула горлом. Он хотел подняться на ноги. Рука, упиравшаяся в землю, почувствовала что-то твердое и холодное, ухватила это, ударила лежащего раз, еще риз, но в третий раз он уже не успел — не хватило дыхания, опаляющая волна хлестнула изо рта, он погрузился в красный, вихрящийся водоворот. Повалился поперек лежащего под ним, только ноги еще раз дернулись, точно в поисках надежной опоры…
Лодка посреди Даугавы внезапно остановилась, когда на берегу резко грохнуло и взметнулся искристый сноп пламени, отразившийся в воде. Луна засияла вновь, но после этой яркой вспышки берег казался рыжеватым однотонным ковром, где ничего нельзя было ни разглядеть, ни различить. Передний гребец откинул голову назад.
— Слышишь? Напали! Нас предали!
— Шведы!
Лодка, точно игрушечная, вильнула, будто ее повернули пальцем. Весла застучали звонко, тревожно, не переставая, пока постепенно не стихли в черной тени острова.
Иллюстрации