На грани войны
Шрифт:
— Ты, Шарлотта и Майло не должны жить в «Винтер Хейвене». Это слишком опасно.
Ханна не спорила с ним. Но и не уступила.
— Сейчас все станет хуже. Когда я начну, всем станет хуже.
Они сидели бок о бок на диване, между ними оставалось всего двенадцать дюймов. Почти никакого пространства, и все же бесконечная пропасть, которую Лиам не мог преодолеть.
Она положила руки на колени.
— Я знаю.
— Но ты не можешь уйти, — закончил он за нее.
— У меня же Майло.
Он
Ее челюсть напряглась.
— Это сложно. Даже если бы… даже если бы я могла…
— Мы могли бы забрать Майло тоже.
— Я точно знала, что ты так скажешь. Это не так просто — забрать кого-то физически, когда его сердце и преданность остались в другом месте. Он будет считать, что я краду его у отца. Он бы не понял. Если бы я забрала его, он бы возненавидел меня. Я бы этого не вынесла. — Ханна посмотрела на него, ее глаза блестели в свете камина, боль исказила ее черты. — Я могу вынести многое, Лиам. Но не это.
Его сердце болело за нее. Как бы он хотел, чтобы все имело только черный и белый цвет. Правильное и неправильное. Разумные вещи, с которыми он мог бы что-то сделать.
Реальная жизнь слишком запутанна и сложна.
— Все встанет на свои места. И скоро.
Она кивнула.
— Все получится грубо и жестоко. Обязательно кто-нибудь пострадает.
Она не дрогнула.
— Еще немного времени, Лиам. Дай мне немного времени.
Он подарил бы ей луну, если бы она попросила.
— Я сделаю все, что смогу.
Он не заговорил о Ноа. Ханна должна принять это решение сама. Он видел это в ее глазах — печаль, растущее разочарование. Она знала, кем был ее муж; кем он становился.
Поступки Ноа обрекают его на гибель. Лиам мог только попытаться защитить Ханну и Майло от неизбежных последствий.
— Мне пора идти. Шарлотта скоро снова проголодается. — Ханна поднялась на ноги и потянулась за курткой, лежащей на диване. Призрак вскочил на лапы и рысью направился к двери.
Она остановилась у входной двери, прикусив нижнюю губу.
— Я много думала о семье. Моей семье, моих родителях и моем брате Оливере. У Дейва Фарриса есть радиостанция с огромной вышкой. Он пригласил меня завтра утром, чтобы попробовать установить связь. — Она натянула шапку на уши и надела перчатки, избегая его взгляда. — Если захочешь прийти…
Любой предлог, чтобы увидеть ее снова.
— С удовольствием.
Ханна наградила его сияющей улыбкой.
Лиам не хотел, чтобы она уходила. Как только за ней закроется дверь, в доме снова станет пусто и одиноко. Но ему нужно заняться делом.
Фолл-Крик сам себя не спасет.
Глава 17
Розамонд
День сорок пятый
Розамонд
Она поправила сколы лака на ногтях. От частого мытья у нее потрескались руки. Вчера вечером она целый час чистила, мыла и полировала свой стол. Каждый раз, когда ей попадалась шальная пылинка или пятнышко от пальца, она начинала процесс заново.
Выпятив подбородок, она уставилась через стол на беспокойного солдата средних лет из своего кабинета. Когда-то он был мужественным и мускулистым — борцом или даже культуристом, — но десятилетия не прошли даром. Седина покрыла его редеющие волосы. Его мускулистая грудь обвисла, превратившись в внушительный живот, который теперь обтягивала форма.
Он выглядел как человек, место которого за письменным столом, отдающий приказы, а не выполняющий их, наслаждающийся комфортом руководителя среднего звена, а не голодного молодого парня, работающего на улице в мороз.
И все же она наблюдала за ним из своих широких окон, когда он стоял на страже в конце ее подъездной дорожки, сгорбившись и дрожа, топая ногами, чтобы согреться, и ругаясь, когда его сигарета гасла на пронизывающем ветру.
Она узнала его имя — Лайл Томлин — и сама попросила его прийти после поздней ночной смены. Саттер рано отправился отдыхать. Она уверена, что он не вмешается и не узнает о ее маленькой ночной беседе.
Розамонд грациозно поднялась, обошла стол и подошла к барному столику, уставленному различными алкогольными напитками.
— Выбирай свой яд, Лайл.
— «Бакарди», если есть, — произнес он сквозь стучащие зубы. — Со льдом.
— Есть. — Она взяла лед из мини-холодильника и налила в хрустальные бокалы его напиток и один для себя. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко, выпивая в одиночестве. — Отличный выбор.
Розамонд протянула ему бокал, установив зрительный контакт и держа его, улыбнулась.
Его зрачки расширились. Рот приоткрылся.
Она улыбнулась еще шире. Она не разучилась обращаться с мужчинами. Он не сильно ее старше. В то время как Лайл позволил себе распуститься, она сохранила свою привлекательность.
Розамонд находила его лысеющую макушку и пивной живот отталкивающими, но умела скрывать свои эмоции. Она кокетливо улыбнулась, прежде чем вернуться к своему столу.
Откинувшись назад, она поднесла «Бакарди» к губам, наслаждаясь жжением, когда ром скользил по ее горлу.
— Я хотела узнать, как у тебя дела, Лайл.
Он посмотрел на нее, смущенный.
— Прекрасно, суперинтендант Синклер.
— Пожалуйста. Ведь мы с тобой одни. Называй меня Розамонд
Он кивнул.
— Розамонд.