На границе империй. Том 9. Часть 4

INDIGO

— Согласен, но если там не окажется, придётся лететь вот на станцию Дора. Она немного дальше Фортуны, но там вроде безопасней.

— Что скажешь, Зари?

Она отвлеклась от управления кораблём и посмотрела на большой экран.

— Мне кажется, Блез прав, так безопасней будет.

— Тогда так и сделаем.

Мне вспомнилось, как за мной гналась троица рыжих. Может, они меня там у шахтеров до сих пор дожидаются. Хотя нет, наверно, они обратно на Дору вернулись. До шахтёрской станции отсюда лететь чуть больше суток в гиперпространстве. Корабль уже взлетел и набирал высоту, а меня волновал крейсер на орбите.

— Зари, дай радар на большой экран.

— Ты что командуешь, как будто главный?

— Я просто попросил. Хочу посмотреть, что он делает. Впрочем, я могу побыть в каюте.

— Побудь.

Ушёл оттуда. Вот дурная привычка командовать, кто меня за язык тянул. Начал разоружаться обратно и складывать всё в рюкзак. Нужно прибраться в нём, я давно собирался это сделать и начал укладывать всё по своим местам, так как я привык. Когда закончил, понял, что мне он всё больше нравится. Наружные камеры показывали, что мы уже удалялись от планеты, разгоняясь для прыжка. Крейсер в камеры не было видно, значит он далеко от нас. Похоже, обошлось. Не понимаю, на что они рассчитывали, когда решили вот так просто прилететь официально сюда, да ещё со мной на борту?

Корабль уже прилично отлетел от планеты, погони за нами не наблюдалось, или я не видел в камеры. Через час в каюту зашла Рина.

— Блез, не обижайся на неё.

— Я не обижаюсь.

— Она нервничает из-за дочери, я тоже, кстати. Что будем делать дальше?

— Сами решайте, моё дело показать, где упали. Остальное меня не касается.

— Ты что думаешь?

— Думаю, что изначально это была глупая затея. Понятно, что они что-нибудь придумают, чтобы помешать нам. Вы просто не понимаете — они здесь творят, что им захочется. Здесь на планете есть один закон — корпорат всегда прав. Если он не прав, смотри пункт первый. Мне это было на допросе следователем сказано. Здесь они решают, что будет с тобой.

— Есть же какие-то законы.

— Не здесь.

— Мы не понимаем, что нам делать.

— Я тоже не знаю, что вам делать.

— Хотя бы какие-то мысли у тебя есть по этому поводу?

— Мысли? Не знаю даже. Всё, что я слышал, и то случайно, и далеко я мог не так понять, что все челноки были проданы, на которых мы высаживались. Нужно выяснить, кому они их продали.

— Что нам это даст?

— Мы хотя бы будем знать, кто этим вопросом занимался здесь со стороны корпоратов и можно будет выйти на него. Поговорить с ним. Дальше видно будет.

— Всё это сложно.

— Проще варианта я не вижу. Можно подкупить кого-то здесь, но я не знаю, кому платить. К тому же здесь все боятся и сразу сообщают корпоратам. В общем, здесь всё не просто. Есть второй вариант — найти судью, который меня судил, и поговорить с ним. Он может знать что-то, хотя нас в держали в двух клетках и там находилось много разумных, в том числе несколько женщин. Он мог просто не запомнить. Если они вообще туда попали, как я.

— Сколько это — много разумных?

— Больше сотни.

— Откуда столько?

— Пленные наёмники, меня же с ними привезли в суд и вместе держали.

— Что с ними сделали?

— Не знаю, наверно, на бои отправили, а может, как меня, в рабство продали. Их просто уводили из клетки, и никто не возвращался обратно. Меня почти самым последним вывели. Вначале суд, потом медик снял нейросеть, и я очнулся в небольшом помещении. Затем снова вырубили станером. Пришёл в себя уже в кузове грузовика и рабском ошейнике. Довольный фермер сидит рядом и смотрит на меня.

Не стал её расстраивать и говорить, что раненых тогда среди нас практически не было. Скорее всего, их добивали.

— Что дальше было?

— Он посадил меня на цепь у себя во дворе и хотел продать на бои. Меня тогда не взяли. Боец из меня был никакой, я тогда ходить не мог, не то что драться.

— Может, он что-то знает?

— У него уже не спросишь, да и не знал он ничего. Он простой фермер, купил меня на местном аукционе.

— Понятно. Обними меня.

Обнял, это мне было не сложно.

— Ты нас не бросишь?

— Не брошу.

Знала бы ты, кто я самом деле.

— Сними ты этот скафандр наконец.

Она начала снимать его с меня. Когда ушли в прыжок, пришла и Зари. Я уже понял — когда они нервничали, им нужна такая разрядка. На следующий день мы вышли около шахтерской станции. Вмешиваться я не стал и молчал, хотя и находился в рубке. Все переговоры вела Зари по нейросети. Потом она огласила итоги:

— Хорошая новость — у них есть топливо. Плохая — они выставили какую-то астрономическую цену за него.

— Что скажете?

— Почему так дорого? — спросила почему-то меня Рина.

— Оно завозное, это очевидно. Вот только для чего они его здесь держат — не понятно. Нужно брать, если качество нормальное. Всё равно управление оплачивает. Какая разница какая цена.

Они обе промолчали после моих слов, но Зари начала разворачивать корабль к станции. Станция располагалась на поверхности большого астероида. Не знаю, как по мне, так это было неудобно, но, видимо, шахтеры так не считали. Около самого астероида висели два десятка транспортников и с десяток крупных шахтерских кораблей. Около самой станции на поверхности астероида стоял ещё не один десяток мелких шахтерских корабликов.

— Зари, мы стыковаться будем?

— Не знаю, всё зависит от того, как они заправлять нас будут. Я не выясняла подробности. Хочешь на станцию?

— Да, я не был на шахтерских станциях. Интересно сходить просмотреть, что здесь и как устроено. В бар сходить, размяться.

— Здесь нас не любят.

— Ерунда, у меня же формы нет, а значок я здесь оставлю.

— Боюсь, мы не можем тобой рисковать. Так что бар отменяется.

Они обе покачали головами отрицательно, и я понял — меня с корабля не выпустят. Жаль, хотелось прогуляться развеяться и посмотреть, как шахтеры живут. К тому же к станции лететь не пришлось — мы встали на дальней стоянке и к нам прилетела переделанная в топливо заправщик шахтёрская лоханка. Присосалась к баку и быстро заполнила один, потом другой.