На исходе последнего часа

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Чем могу служить, господин Мяяхе? – сухо спросил Хомяк, жестом указывая на стул для посетителей.

Рейн толком не знал, о чем его спрашивать, ведь одно неосторожное слово могло испортить все дело. Для начала он решил произвести разведку.

– Я менеджер компании «Прибалтика», которой принадлежат паромы, совершающие рейсы в Стокгольм, – начал он.

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебил его Рюйдэ.

– Ваша фамилия значится в списках пассажиров парома «Рената» на шестое сентября. – Рейн заметил, что при упоминании парома Хомяк занервничал –

застучал по столу своими толстенькими пальцами и отвел глаза в сторону.

«Кажется, тепло, – подумал Рейн. – Неужели сразу повезло?»

– Да, – повторил Рюйдэ, – я брал билет на этот рейс.

Рейну показалось, что он сказал это как-то неуверенно.

– Но вас, к счастью, не оказалось на борту «Ренаты» в ту ночь.

Рюйдэ только грустно улыбнулся.

– Обстоятельства изменились, знаете ли.

– Так как вы наш постоянный клиент, «Прибалтика» могла бы предоставить вам место на другом пароме.

– Нет, спасибо.

– Хорошо, тогда мы можем возместить стоимость билета. Кстати, он у вас сохранился?

Рюйдэ занервничал еще больше.

– Я в этом не нуждаюсь.

– Хорошо, – Рейн решил прощупать почву в другом месте. – Вполне достаточно регистрации в компьютере. Мы вышлем деньги за неиспользованный билет вам на дом. Продиктуйте, пожалуйста, адрес.

– Я прошу вас этого не делать.

Рейн сделал вид, что очень удивлен.

– Почему же?

Зрачки Рюйдэ сузились.

– Я не обязан давать отчет в своих действиях. Считайте, что я использовал билет.

– Это невозможно, господин Рюйдэ. У нас очень строгая отчетность…

Рюйдэ полез в карман, вынул бумажник и достал оттуда стодолларовую бумажку.

– Вот, – сказал он, протягивая ее Рейну. – Это чтобы ваша отчетность не пострадала.

Теперь Рейн почти не сомневался, что Рюйдэ что-то скрывает. Он решил пойти в наступление.

– Послушайте, Рюйдэ, утром я звонил вашей жене. Она уверена, что вы в Стокгольме. Она даже не знает, что паром со всеми пассажирами затонул. А вы здесь, целы и невредимы. Наша фирма проводит альтернативное расследование причин гибели парома. И если вы сейчас же не объясните причину, по которой вы не отплыли в Стокгольм и скрываете от жены ваше местонахождение, мы будем вынуждены подозревать вас в причастности к этой аварии.

Конечно, было просто наивно думать, что если Рюйдэ действительно замешан в крушении парома, он так сразу признался бы. Но у Рейна не было другого выхода, и, как ни странно, это сработало.

Рюйдэ выскочил из-за стола и забегал по комнате. Потом снова сел и обхватил голову руками.

– Ну хорошо, хорошо, – наконец сказал он. – Я вам все скажу. Но у меня есть одно условие. Моя жена не должна ни о чем знать.

– Хорошо.

– Скажите, господин Мяяхе, вы видели мою секретаршу? Если видели, то вы меня, как мужчина, поймете. Просто-напросто я хотел провести с ней недельку вдвоем. А билет на ваш паром мне нужен только для отмазки. Кто же знал, что он ни с того ни с сего потонет? Хорошо еще, жена по телевизору только сериалы смотрит…

Когда Рейн

выходил из офиса, он рассмотрел секретаршу Рюйдэ повнимательнее. Она действительно была шикарна – копна светлых волос, огромные голубые глаза, ноги от ушей…

«ВЕДЕНИЕ»

Что– то заставляло их бежать, хотя крики больше не повторялись.

Во дворе дома стоял деревянный стол в окружении шести пней одинаковой высоты. Огромная собака непонятной породы буквально надрывалась на цепи.

Массивную дубовую дверь вышибать им, слава Богу, не пришлось. На настойчивый стук в калитку наконец отреагировали, и она распахнулась. На пороге стоял крепкий молодой парень с волосатой грудью. Заметно было, что он только проснулся. Взгляд его заспанных глаз спокойно выдержал лихорадочный натиск Трофимова. Лоб пересекал небольшой шрам, похожий на след от аппендицита.

«Какой, к черту, может быть аппендицит на лбу, – подумал Турецкий, – ты совсем уже рехнулся. Это все жара виновата».

– В чем дело? – спросил парень, застегивая на «молнию» мастерку «Рибок». Он говорил с неопределенно-южным акцентом.

– Это мы хотели узнать, – нервно отреагировал Трофимов и сунул руку в карман. – Что это за крики? – Он продемонстрировал свое удостоверение.

– Какие крики? Мы люди спокойные, голоса не повышаем. Пожалуйста, – парень посторонился, пропуская сыщиков в дом.

«Дом этот стоило бы посмотреть в любом случае, – подумал про себя Турецкий. – Давненько не приходилось бывать в таких хоромах. Очевидно, камин тут топят красным деревом».

– В прежние времена, – вздохнул Трофимов, – была замечательная статья о нетрудовых доходах. – Он попытался перейти в следующую комнату.

– Минуточку, минуточку, – парень встал у него на пути. – Я готов предложить вам по рюмке коньяка, но не следует так злоупотреблять гостеприимством. Разве есть какие-нибудь санкции на обыск?

– А разве они кому-то нужны? – возразил Грязнов, не отказываясь, однако, от коньяка, бутылку которого парень успел достать из бара.

Когда бар открылся, в нем вспыхнули разноцветные огоньки и заиграла музыка – «туш», потом – марш Мендельсона. Когда закрылся – музыка пискнула и смолкла.

– Я хоть сейчас могу выписать постановление на арест, если потребуется, – предложил Турецкий и тоже показал свою корочку: – Генеральная прокуратура.

– Тогда не теряйте времени, – сказал хозяин. – Ни хрена не надо мне тут выписывать, а быстренько ищите чего нужно и проваливайте.

В какую– то минуту Турецкому показалось, что парень сейчас бросится на него.

– Кто здесь у тебя кричал? Где эта женщина?

Парень пожал плечами. Потом закинул в рот сразу три жвачки «Орбит». Естественно, без сахара.

– Показывай дом, – прикрикнул Трофимов. – Кто еще здесь есть?

– Мой старший брат.

– Как это трогательно, когда взрослые братья живут вместе! – умилился Трофимов, наступая на парня. – Что он делает, твой брательник?

– Смотрит видак.

– Где?