На исходе последнего часа
Шрифт:
«А не уйти ли мне отсюда от греха подальше? – только и подумал Рейн. – Вдруг здесь ограбление? Те, внизу, стоят на стреме, а отсюда сейчас выйдут… И уберут меня как ненужного свидетеля…»
Стать случайной жертвой грабителей никак не входило в планы Рейна.
Когда дверь стала медленно отворяться, он на какие-то доли секунды почувствовал себя профессором Плейшнером и уже готов был броситься вверх по лестничному пролету. Но на пороге вместо злобного бандита, вооруженного до зубов, стояла одетая во все черное женщина
– Здравствуйте, – прошептала она, увидев Рейна.
– Здравствуйте, – также шепотом ответил Рейн.
– Проходите, пожалуйста. – Женщина взяла его за руку и потянула в квартиру. «Как-то странно все это». Рейн послушно последовал за женщиной.
В прихожей она остановилась и, приблизив лицо к уху Рейна, тихо спросила:
– Вы сослуживец?
– Да, – на всякий случай ответил он.
– Хорошо.
Рейн скорее догадался по движению губ, чем расслышал.
«Да что тут происходит?»
Ответ пришел сам собой, когда женщина открыла перед ним дверь в комнату и мягко подтолкнула внутрь. Рейн оказался в самой большой комнате квартиры. Их еще некоторые гордо называют «залой».
По периметру стен сидели люди со скорбными лицами. В руках у женщин белели платочки. Но самое главное – в центре на голом столе стоял обитый черным крепом гроб! Рейн остановился как вкопанный. Этого он никак не ожидал.
– Ну что же вы, – снова дотронулась до его локтя женщина. – Подойдите к матери.
«Если бы еще знать, кто из них мать. И кто покойник. Неужели это Игорь Бурцев скончался? Очень интересно».
Женщина снова взяла Рейна за руку и подвела к сидящей на диванчике сухонькой старушке, которая то и дело прикладывала к глазам кружевной платок. Прошептав ей что-то на ухо, женщина указала глазами на Рейна. Старушка кивнула и протянула ему свою ручонку.
– Примите мои глубокие соболезнования, – проговорил Рейн, легонько пожимая ее.
– Все это так неожиданно, так неожиданно… – снова заплакала старушка.
Женщина чуть-чуть сжала локоть Рейна, давая понять, что соболезнования закончены. Он медленно отошел в другой конец комнаты и сел на свободный стул. По дороге он успел разглядеть покойника.
Это был молодой парень, лет двадцати трех. Среднего роста, блондин.
«Видимо, это действительно Бурцев. Ну и дела… Знать бы еще, от чего он умер?»
Время от времени в комнату входили новые люди, ведомые все той же женщиной с покрасневшими глазами. Их вначале подводили к матери, а потом усаживали на свободные стулья. В свою очередь, другие, отсидев положенное, удалялись. Таким образом, происходила своеобразная смена караула.
«Интересно, когда настанет моя очередь выйти отсюда?» -подумал Рейн. Ему очень хотелось присоединиться к группе родственников и друзей у подъезда и постараться выведать причину смерти Бурцева.
Присутствующие хранили глубокое молчание. Минут через пятнадцать, когда Рейн совсем
«Значит, прощание с покойным состоится на кладбище, – заключил он. – Мне тоже надо обязательно попасть туда. Помнится, во многих детективных романах часто все выяснялось именно во время похорон».
Когда все стали выходить, в прихожей Рейн заметил одну интересную деталь. Телефонная трубка аппарата, стоящего на тумбочке, была снята и лежала рядом.
«Вот почему я так долго не мог дозвониться».
Рейн поотстал от толпы родственников, взял трубку и приложил ее к уху, но не услышал даже отбойных гудков. Он несколько раз нажал на рычаг, но и это не возымело никакого действия.
– Телефон не работает, – раздался за его спиной голос все той же вездесущей женщины в черном. – С того самого дня… Мать велела отключить… – И она залилась слезами.
Рейн не понимал ровным счетом ничего.
Гроб долго спускали с девятого этажа по узким лестничным пролетам. Внизу уже ждали автобусы. Рейн поспешил занять место в одном из них, и когда гроб погрузили в черный «рафик», выполнявший роль катафалка, процессия медленно тронулась.
Почему– то во время всех похорон, на которых когда-либо был Рейн, обязательно шел дождь. Поэтому, наверно, погребальная церемония у него ассоциировалась с пасмурной погодой, пронизывающим холодом и обувью, измазанной в глине. Эти похороны не были исключением. За окном автобуса накрапывал мелкий противный дождик, добавляя грусти в невеселую атмосферу.
К большому сожалению Рейна, соседнее место осталось незанятым. Если бы там сидел кто-нибудь из родственников или друзей Бурцева, можно было бы попытаться выведать какие-то сведения. Теперь же приходилось прислушиваться к разговорам вокруг.
– Да, – качая головой, говорила пожилая женщина за спиной Рейна. – Совсем молодой парень!
– И не говорите, – поддакивала ей соседка. – И двадцати пяти еще не исполнилось.
– Вот ведь как бывает…
– Бог дал, Бог и взял.
– Матери-то какое горе!
– И не говорите…
Весь дальнейший разговор шел в том же бесперспективном для Рейна ключе. Поэтому он попытался прислушаться к соседям спереди. Это были двое ровесников Бурцева.
– А у него мои конспекты остались. А завтра экзамен… Как ты думаешь, забрать их уже никак нельзя?
– Неудобно мать беспокоить в такой день.
В итоге Рейну удалось выяснить, что Бурцев учился в Финансовой академии. Прямо скажем, негусто. Как назло, никто не обсуждал причину его смерти. Рейн уже собрался задать сидящим сзади тетушкам прямой вопрос, когда автобус остановился у ворот кладбища и все заторопились к выходу. Лишь один раз краем уха он услышал: «Ифаркт».