На исходе последнего часа

Незнанский Фридрих Евсеевич

Тот сделал успокаивающий жест рукой:

– Думаю, он скоро придет в себя. Наверное разведка ему уже доложила о переговорах.

И действительно, через пять минут к старику вернулся дар речи:

– Я не могу спокойно слышать, как некоторые выродки – другого названия им нет – предают свою страну! Поэтому я приказываю! Прекратить всякие переговоры!

– К сожалению, это не в наших силах, Ибрагим. Переговоры ведутся на более высоком уровне.

– Все равно, вы должны остановить их.

Вахит подошел к нему, наклонился и негромко произнес:

– Деньги. Сейчас. Или мы будем вынуждены прервать не переговоры, а все военные действия.

Слишком быстро для человека, только что перенесшего сердечный приступ, старик поднялся с тахты и вышел из комнаты. Вахит подмигнул своим товарищам. Через пару минут Ибрагим возвратился в гостиную, держа в руках объемистый чемоданчик.

– Вот, – сказал он, ставя чемоданчик на стол, – здесь достаточно для того, чтобы обеспечить ваши отряды боеприпасами и продовольствием на полгода.

– Вот это уже другой разговор! – с удовлетворением произнес Вахит, протягивая руку к чемодану. Но старик отстранил его ладонь.

– Как говорят русские, поспешишь – народ рассмешишь. Не торопись, Вахит. Я еще не все сказал. У меня есть одно условие.

Командиры приготовились слушать.

– Повторяю, переговоры должны быть прекращены. И не кем иным, как вами. – Увидев, как все трое уже собрались возражать, он поднял вверх ладонь: – Тихо. Старших перебивать нехорошо – вас что, родители не учили? То, что идут переговоры, я и без вас знаю. И остановить их будет не так-то просто. Но у меня есть план. – Он сделал знак слугам, и они вышли из комнаты. – Есть только один способ с нашей стороны повлиять на переговоры. – Он обвел всех внимательным взглядом, и продолжал: – Нужно захватить заложников. Но не одного-двух, и даже не несколько десятков. Нужно захватить целый город.

– Как это? – не понял Вахит.

– Как, вы будете решать сами. Надо выбрать небольшой городок, с населением тысяч тридцать – сорок, посадить в «КАМАЗы» пару сотен бойцов, на блокпостах не скупиться на деньги – не мне вас учить. Жертв должно быть немного – иначе мы рискуем перегнуть палку. Но трупы должны быть, чтобы их показали по телевидению и вся Россия затряслась от страха. Город надо держать как можно дольше, дней пять-семь, чтобы успели доставить оружие.

– Я так понимаю, – сказал Вахит, – мы должны выдвигать какие-то требования?

– Конечно. Требования обычные: вывод федеральных войск, полная независимость, отделение от России. После такой акции переговоры будут немедленно прекращены.

– Но тогда, после того как мы выйдем из этого города, на нас же обрушится новый удар федеральных войск!

Ибрагим покачал головой.

– Нет, не обрушится. Потому что теперь их генералы будут осторожнее, так как в любое время захват заложников может повториться. Кроме того, мы получим передышку, за время которой Акпер доставит сюда и деньги и оружие. Пошли Аллах ему здоровья!

– Пошли Аллах… – повторили за ним командиры.

После того как Вахит, Гусейн и Абдулла ушли, старик некоторое время сидел за столом и рассеянно перебирал свои четки. Потом посмотрел на часы, натянул на голову свою каракулевую папаху и вышел из дома. Поминки все еще продолжались. Ибрагим вышел на задний двор, пересек большой фруктовый сад, прошел огородами и углубился в лес. Через несколько минут он оказался на большой поляне. Еще раз посмотрев на часы, он засунул в рот два пальца и с лихостью, не свойственной его почтенному возрасту, свистнул. Из леса тотчас же вышел высокий солдат в полевой форме. Впрочем, при ближайшем рассмотрении «солдат» оказался женщиной. Длинные светлые локоны, выбивающиеся из-под фуражки, сильно выдающаяся вперед грудь и довольно развязная походка. Старик сказал ей несколько слов и быстро отправился обратно.

Когда он скрылся из виду, женщина скинула с плеч небольшой рюкзак, открыла его и вытащила ситцевое платье в веселенький цветочек. Расстегнув многочисленные пуговицы и сняв с себя форму, десантную тельняшку, тяжелые ботинки, она осталась в одних колготках. Затем она подумала и скинула колготки тоже. Натянув на себя платье, выгодно облегающее ее формы, она подхватила свой рюкзак и быстро ушла в лес.

Единственной уликой таинственной встречи Ибрагима со светловолосой десантницей остались ослепительно белеющие на зеленой траве скомканные колготки…

ОППОНЕНТ

Утром Грязнов улетел в Штаты. А окончательно оклемавшийся Турецкий наказал ему вернуться с золотыми медалями и занялся наконец собственным отравителем.

Полякова ему привели в тот же кабинет. Нельзя было сказать, что со спокойного по-прежнему эстонского бизнесмена за сутки, проведенные на Петровке, 38, сошел весь лоск. Но что-то действительно в нем изменилось. Несколько лихорадочный блеск глаз выдавал, по крайней мере, внутреннее волнение.

«Играет, что ли? – спросил себя Турецкий. – От ответа на этот простой вопрос зависит очень многое».

Он придвинул пачку сигарет, пепельницу и сказал:

– Пива уже не предлагаю. Проехали. – Сам Турецкий чувствовал себя так, как если бы накануне прилично перебрал.

– Я не курю, – решительно отказался Поляков, – бросил лет пять назад. Знаете, много раз пытался, и ничего не выходило. А тут как-то сидел на одной деловой встрече часов пять, курил, курил, и вдруг в глазах потемнело. И тут я почувствовал, что если сделаю еще хоть одну затяжку, просто свалюсь со стула. И с тех пор – как отрезало.

Турецкий, который собирался было закурить, посмотрел с сомнением на пачку «Кэмела» и убрал ее в стол.

– Александр Борисович, – церемонно сказал Поляков. – Я приношу свои извинения за то, что с вами сотворил, но, к несчастью, это была единственная возможность остаться здесь. Я, надеюсь, могу вас называть не гражданином следователем, а по имени-отчеству?

Турецкий кивнул. И тут же спросил, уже понимая, каков будет ответ:

– То есть вы хотите сказать, что специально вырубили меня, чтобы вас задержали?