НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга третья
Шрифт:
А пока я лишь вспоминал наши разговоры, когда мы сидели друг против друга и пытались понять, что же происходит и что ждет нас впереди.
– Знаешь, Толик, меня завербовали еще, когда я ездила в Перхушково, – начала Валя свой рассказ, когда решила «открыться» мне.
– Кто тебя завербовал, Валечка, и с какой целью? – попробовал достучаться до разума, ослепленного болезнью.
– Если бы я знала, – удивила она своим ответом.
– А как ты узнала, что тебя завербовали? – задал следующий целевой вопрос.
– Мне сообщили об этом.
– Кто сообщил?
– Не знаю, Толик.
– Он разве не представился? Ты подписывала что-нибудь? Подписку о неразглашении, например, или что-то в этом духе?
– Нет. Я вообще никого не видела, – снова удивила меня Валентина.
– А кто же с тобой разговаривал?
– Не знаю. Я была одна в комнате, но со мной говорили.
– По радио?
– Не знаю, Толик. Но я все отчетливо слышала.
– Ну, и какую задачу тебе поставили, если не секрет?
– Никакой. Сказали, что мной будут управлять.
– Каким это образом?
– Не знаю, но с тех пор меня начали инструктировать, и я даже выполнила несколько заданий.
– Расскажи подробней, если можно. Кто и где инструктировал? Что за задания?
– Не знаю, Толик. Задания передают телепатически. Это уже давно не секрет. Мной как бы управляют, подсказывают, что делать. Задания пока простые. Приезжаю, куда скажут, и считаю, сколько людей вошло и сколько вышло за час.
– А как передаешь информацию?
– Никак. Они же видят все моими глазами, – ответила Валя. Я задумался, сохраняя серьезное выражение лица.
А пока понял лишь одно – спусковой механизм болезни был запущен именно во время той нелепой поездки в Перхушково, когда она просила генералов перевести мужа в Москву. Стресс, который ей довелось пережить в тот день, не прошел даром. Конечно же, она рассказала мне не обо всем, что с ней произошло. Хотя и того, что поведала, хватило бы с избытком даже здоровому человеку. Я знаю, как умеют запугивать полковники, а ведь генералы произошли именно от этих тварей.
Пережитый ужас остался в каждой ее клеточке, в повседневных мыслях и в глубинах подсознания, но разрушительный процесс начался. Наследственная болезнь, малозаметная в размеренной жизни, получила мощный толчок к развитию. И первое ее проявление – несанкционированное обращение к телезрителям Ленинска, обрушившее ее карьеру диктора…
А что потом? Неустроенный быт временной квартиры в Болшево, случайная работа в подмосковном захолустье вместо Центрального телевидения. Новая квартира?.. А тут Дема с Рыжей, отбывающие в Америку отплясывать с королями…
Наконец, скучная работа в тесноте нотариальной конторы и череда смертей близких. Кто такое выдержит?..
– Толик, ты меня не слушаешь, – капризно зазвенел голос-колокольчик.
– Слушаю, Валечка, очень внимательно, – отвлекся я от размышлений.
– Ни одна я такая. Эти кагэбэшники многих зомбировали. И не только простых людей, но и многих министров. Даже Леонид Ильич уже под их влиянием.
– Валечка… Откуда ты это знаешь?
– Знаю… Они сами мне рассказывали, да я и сама замечаю… Многих своих узнаю издалека. Мы сразу обмениваемся особыми сигналами. А Леонид Ильич уже давно радиоуправляемый. Ты заметил, как он говорит? Он может и не хочет говорить, а челюсти сами ворочаются, и он произносит то, что надо кагэбэшникам.
– Валечка… Отключи сигнализацию и поспи немного. Я защитный экран поставлю, чтобы они тебя не достали, – попробовал успокоить мою гостью способами, ей понятными. Так и случилось. Весь день она была спокойной, такой, какой бывала всегда…
– Вы к Саше? Проходите, – открыл нам дверь кто-то незнакомый, – Раздевайтесь и проходите в комнату.
– А, это вы? Привет. Раздевайтесь и проходите, – выглянул озабоченный Саша. Из кухни доносился бодрый женский щебет и даже, мне показалось, сдержанный смех.
– Сашка, куда же ты? Иди сюда, помоги, – тут же утащила его назад в кухню моложавая дама средних лет.
– Ну, Сашка, похоже, утешился, – мрачно прокомментировала Татьяна, – Все вы, мужики, такие, – сердито взглянула она на меня. Я промолчал.
В комнате уже расположились несколько человек. Как обычно, ни одного знакомого лица. Не было Валиной мамы и братьев. Впрочем, знакомое лицо все же мелькнуло. Татьяна тут же оживилась.
– А я вас знаю, – обратилась она к миловидной женщине со знакомым лицом, – Вы диктор из Ленинска, – сообщила она ей. Та улыбнулась в ответ:
– Уже не диктор. Мужа перевели сюда, в Болшево. Теперь без работы… А с Валечкой мы несколько лет вместе проработали… Так жалко. Как узнала, поверить не могла, – рассказала она свою историю.
Похоже, она тоже не знала никого из присутствующих, да и они ее. А потому минут через десять я увидел ее с Татьяной уединившимися и увлеченно беседующими о чем-то своем.
Я же неотрывно смотрел на большое фото в траурной рамке и вспоминал самые светлые мгновения нашей молодости. Вспоминал без грусти и сожаления, так, как ты просила тогда, миленький мой Кузнечик…
– Предлагаю всем желающим съездить в Ивантеевку на кладбище, – сделал странное объявление вошедший в комнату Саша, – Машины нет. Поедем своим ходом, – дополнил он.
«Желающих» оказалось человек шесть. Остальные, это были соседи Саши, поспешно разбрелись по квартирам.
Довольно быстро доехали до Ивантеевки, а потом долго ждали подходящего автобуса. И вот мы оказались там, откуда год назад двинулась процессия. Я стоял на том же месте, как тогда, и чувствовал, что физически не могу двинуться дальше.