НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга третья
Шрифт:
– Ну, спасибо, Михалыч. Как бы я без них жил? Не представляю, – ответил ему и направился прямиком к Бродскому.
– Эмиль Борисович, меня не устраивает мое положение в группе… К Мазо, уже давно понял, обращаться бесполезно. Он считает, что Отто все делает правильно… А тот по-прежнему разрабатывает законы управления в одиночку. Может он гений, но такую работу одному
– Анатолий, столько вопросов сразу… Ты сам не захотел стать начальником группы, а теперь какие могут быть претензии?
– Не начальником, а исполняющим обязанности.
– Какая разница? Мне нечего тебе сказать, Анатолий… Нет у меня ни денег, ни должностей для тебя. Иди, работай, – закончил разговор начальник отдела.
Что ж, от Бродского тоже больше ждать нечего. Он четко выразил свое отношение к моим проблемам. Тем лучше, есть повод проситься в новый отдел…
– Ну, Анатолий, повезло тебе, – с радостной улыбкой перехватил меня в коридоре Бродский утром следующего дня, – Только что сообщили, Мухаммед скоропостижно умер. Очень вовремя должность освободил, – обрушил он на мою голову такое, что я буквально онемел. Не столько даже от новости, сколько от того, как она была преподнесена.
– Вам бы такое счастье! – сказал первое, что пришло в голову после секундного ступора, и безнадежно махнув рукой, с камнем на душе пошел на рабочее место. Умер человек, к которому всегда относился с большим уважением и у которого многому научился, а было ощущение, словно именно я стал причиной его смерти. Должность он мне, видите ли, освободил. Ни за что не соглашусь на эту должность, тут же решил свою участь под впечатлением от дикой выходки начальника отдела…
– Что, Афанасич, – вскоре зашли в нашу комнату Соболев и Четверкин, – Говорят, тебя к нам вместо Мухаммеда? – спросил Миша, и оба крепыша почтительно нагнулись над столом в ожидании моего слова.
«Эти ребята точно „Буран“ поднимут, только
– У вас своих претендентов хватает, – успокоил, похоже, обоих, потому что они тут же облегченно выпрямились в полный рост, заслонив передо мной все обозримое пространство.
– Да это, Афанасич, претенденты претендентами, а как Бродский решит, так и будет, – зондировал почву Миша Соболев, много лет числившийся в резерве на эту должность, – А то давай, мы прямо сейчас твой стол и перенесем. Лучше ты, чем кто-то еще.
– Миша, мы Мухаммеда еще не похоронили, а тут прямо с утра эта мышиная возня!.. Спасибо, конечно, за предложение, но я вам не конкурент. К вам не пойду из принципа. В новый отдел буду проситься, – сообщил им свое решение. Ребята ушли удовлетворенные.
Это новость разнеслась по отделу мгновенно, как и первая. И если прямо с утра меня поздравляли с повышением, которое лишь маячило в перспективе, то теперь каждый останавливал в коридоре и пытался выяснить причины отказа от должности, которую, впрочем, официально так никто и не предложил.
Быстро сообразил, что вызов к руководству неминуем, а ведь там придется говорить внятно, а не мямлить всякую ерунду, как коллегам по работе, чтобы только отстали.
И я задумался над сложившейся ситуацией. Ведь одно время сам просился к Мухаммеду, а теперь, когда представилась реальная возможность возглавить дело, собираюсь отказаться, хотя и понимаю, что во главе группы непременно должен стоять неординарный человек, а не Миша, способный лишь рисовать графики по готовой канве, созданной его начальником.
Чем же привлекала работа у Мухаммеда? Только тем, что видел пути ее автоматизации и знал, что составом группы, который есть, такую работу не выполнить. Особенно убедился, когда встретился и поговорил с командированными ленинградцами из НИИ, которым было поручено разработать программное обеспечение.
Конец ознакомительного фрагмента.