На качелях XX века
Шрифт:
Этот Бахрушинский приют [16] , который в детских воспоминаниях моих, а также моих двух братьев и особенно сестры рисуется как истинный рай (фото 8), был расположен на участке Сокольничьего леса размером в десять гектар, примыкавшем с запада к линии Ярославской железной дороги на уровне четвертого километра и отграниченном с севера продолжением 3-го Сокольничьего просека за линию той же железной дороги. С юга забор отгораживал его от леса, а с запада — от Алексеевской водокачки [17] , подававшей воду из Мытищ в ныне не существующие Крестовские водонапорные башни. Сейчас в зданиях бывшего Бахрушинского приюта находится издательство «Мир», выпускающее переводную научную литературу [18] . Но 10 га парка сильно урезаны наступлением Северной железной дороги [19] , а парк, заботливо и любовно разбитый и взращенный отцом, исчез, остались только старые липы на главной въездной аллее. Как
16
В 1896 году братья Александр и Василий Бахрушины пожертвовали 600 тыс. рублей на устройство в Москве, в Сокольничьей роще (ныне — 1-й Рижский пер.) бесплатного детского приюта для мальчиков православного вероисповедания, покинутых родителями. Он назывался «Московский городской приют имени братьев Петра, Александра и Василия Бахрушиных». По проекту архитектора В.В. Лебедева был выстроен детский городок из шести отдельных домиков на 20–25 человек каждый. Центром приюта была церковь Живоначальной Троицы. Действовал с 1901 по 1918 г.
17
Старая часть Алексеевской водокачки построена в 1830 г. в селе Алексеевское (впоследствии эта часть была снесена). В границы Москвы Алексеевское вошло в начале XX в.
18
Издательство было признано банкротом в 2008 г. и находится под внешним управлением.
19
Скорее, строительством пятиэтажных домов для сотрудников бывшего издательства «Мир» (сведения получены от И.М. Манохиной, члена ассоциации экскурсоводов города Москвы, председателя краеведческого клуба «Доброхот(д)» Алексеевского района).
20
В настоящее время дом находится в аварийном состоянии.
21
Храм Живоначальной Троицы (1-й Рижский пер, д. 2, стр. 7) построен в 1901 г. по проекту архитектора В.В. Лебедева и освящен в 1903 г. В 1929 г. храм был закрыт. В 1999 г. передан церкви. В 2000 г. в нем возобновилось богослужение.
22
К 2015 г. осталось только четыре домика, на месте двух был построен многоэтажный дом.
23
Выстроен в 1907 г. по проекту архитектора Н.Н. Благовещенского. Первоначально дом был двухэтажным, с цокольным этажом. Третий этаж был надстроен позднее (сведения получены от И.М. Манохиной).
24
См. примечание 2 на с. 24.
Что окрашивало в радужные краски жизнь в приюте не только для нас, но и для воспитанников? (Среди них у меня было много приятелей, с некоторыми, немногими из которых я встречался на протяжении последующих десятков лет и которые льнули к нашей семье именно из-за детских воспоминаний.) Жизнь в чудесном парке, окруженном обширным Сокольничьим парком, смыкавшимся с Лосиноостровским лесом, Богородским, Ростокиным, Останкиным и далее Свибловым, Медведковым. Каждое из этих мест тоже было зеленым царством: то строгим бором, то вековой дубравой, то березовой рощицей, связанными водной артерией — Яузой, тогда чистой рекой, в которой мы любили купаться. И постепенное расширение территории — от папиного садика до всей площади приюта, затем до всех Сокольников, а затем летом, с помощью велосипеда, а зимой с помощью лыж — и до Медведкова и дальше. И игры — от пряток, мяча, лапты, бабок и городков до обширных сражений летом на рапирах (из орешника) по всем Сокольникам, зимой — в снежки, с постройкой крепостей из снега. На рождественские праздники — елка дома, елки у знакомых и, наконец, огромная елка со всякими затеями для воспитанников и всех ребят приютской территории.
Семья директора приюта, мало-помалу разраставшаяся, поместилась в третьем, верхнем, этаже того кирпичного жилого корпуса, с которого я начал описание приюта. Квартира была обширная — восемь комнат, не считая кухни, прихожих и т. д., из них две огромные — метров по сорок. Было можно вволю побегать и поиграть. Я сказал «с разрастанием семьи», однако на первых порах ее преследовало несчастье: две следующие за мной сестры погибли в младенчестве — одна родилась с суженной аортой, другая — с неполноценным мозгом. Лишь после их смерти, через пять лет после меня, родился брат Вася, еще через четыре года — в 1908 г. — сестра Таня и, наконец, в 1911 г. — брат Андрей.
Мои родители
Образы моих отца и матери будут вырисовываться лишь постепенно, по мере написания этих воспоминаний и в меру моего уменья.
Мать моя родилась
Как можно видеть на фотографиях того времени и как я сам помню в свои восемь лет, мама была редкой красавицей, скорее польского, чем русского типа, она очень похожа на одну из мадонн Рафаэля. По-видимому, она уже тогда обладала известной независимостью и самостоятельностью, как показывает ее отъезд в дальнюю неизвестную деревню против воли ее деспотического отца. Жизнь с папой не давала оснований для проявления этих черт ее характера, так как это была жизнь полная любви, гармоничности и счастья. В семье, конечно, папа всецело играл роль головы. Играла ли мама роль шеи? Этого, во всяком случае, нельзя было заметить.
В первые годы жизни в Москве, в приюте, маму, очевидно, целиком поглощали маленькие дети и их болезни. Она и сама была не очень крепкого здоровья. Одно время у нее подозревали туберкулез. Дифтерией она болела вместе с нами. Период 1906–1909 гг. я вспоминаю как время моей уже осознанной безграничной любви к маме и боязни за нее. У меня был в папином садике любимый большой дуб, на который я мог легко взбираться — так были расположены ветки (я и сейчас помню их расположение). Там, на высоте, на развилке из трех веток, я сидел, с мучительным беспокойством ожидая маму, уехавшую зачем-то в город.
Несколько позднее, когда дети вышли из грудного возраста, и у мамы появилось больше времени, она стала брать уроки живописи и писала. С моей позднейшей точки зрения, больших способностей у нее не было, но кое-какие пейзажи и натюрморты удавались. Удачны были ее аппликации, которые она делала, наклеивая и нашивая лоскутки материи иногда по своим, иногда по чужим мотивам. Три такие большие картины-аппликации: Балтийское море, Иван-царевич и Ночь (в виде летящей восточной женщины на фоне звездного неба) украшали стены нашей квартиры в приюте и позднейших жилищ. Естественно, что мама и папа были постоянными посетителями выставок передвижников и Союза русских художников, а с 10-12-летнего возраста и я бывал их спутником. Некоторые поразившие меня картины помню до сих пор, например «Ведьму» Богданова-Бельского [25] (это не ведьма, а просто украинка) или, по-видимому, позднее, «Весну» Степанова [26] .
25
Богданов-Бельский Николай Петрович (1868–1945) — художник-передвижник, академик Императорской Академии художеств (1914).
26
Степанов Алексей Степанович (1858–1923) — художник-передвижник, живописец и график. Академик Императорской Академии художеств (1905).
К музыке мама была равнодушна. Лучше сказать музыка была к ней равнодушна: у нее было абсолютное отсутствие музыкального слуха, наследственное от ее отца. Впрочем, в период примерно 1910–1917 гг. у родителей был абонемент (два места) в Большой театр, так что билет частенько перепадал и мне, но если пел Собинов [27] и особенно Шаляпин [28] — шли родители. Сверх того, у меня примерно с 1910–1912 г. был свой детский абонемент (утром в воскресенье) в Большой, но это уже другая тема.
27
Собинов Леонид Витальевич (1872–1934) — оперный певец (лирический тенор), один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы.
28
Шаляпин Федор Иванович (1873–1938) — всемирно известный оперный и камерный певец (высокий бас), режиссер.
Свои художественные уменья мама широко применяла, организуя вместе с приютскими ребятами и некоторыми воспитателями подготовку к праздникам, обычно рождественским. Залы школьного здания с елкой, столами с угощениями, зал для танцев и т. д. превращались расписанными декорациями в русские терема или дворцовые анфилады. Делались декорации и для домашних спектаклей, игравшихся воспитанниками, из которых я помню великолепную постановку «Женитьбы» Гоголя и чеховских вещей — «Злоумышленник» и др. Все роли, и женские в том числе, игрались мальчиками (приют был мужской). Когда в приюте появился инициативный учитель пения Лебедев, то была поставлена и опера-попурри. Что касается лично меня, я был мальчик крайне стеснительный, та единственная роль, в которой я фигурировал, и то однажды, была роль суфлера.
Не знаю, получается ли из моего описания картина полнокровной, интересной для воспитанников и старших участников, дружной жизни приюта, но это было так, и мама играла здесь немалую роль, участвуя всей душой в жизни папиного детища — приюта. Из этих художественных забав «вышло и дело». Приют был нацелен на подготовку высококвалифицированных мастеров — слесарей, токарей, электриков. Однако выяснилось, что ряд воспитанников проявил себя одаренными художественно, но малоспособными к мастерству натурами. Были приглашены преподаватели-художники, и группа приютских «ребят» завершила свое образование по этой специальности. Некоторые другие, более склонные к учебной работе, были устроены в учительские семинарии, в частности в киржачскую. Таким образом, мои родители жили душа в душу не только в семье, но и «в деле». Они были неотделимы друг от друга.