На качелях XX века
Шрифт:
Аудитории амфитеатром (по три в зданиях химфака и физфака) были вместе с подсобными помещениями — лекционными и другими — размещены в глубине зданий. Факультетские библиотеки находились на пятом этаже (всего было шесть этажей, два подвальных). Некоторые лаборатории химфака нельзя было разместить в общем здании по соображениям безопасности, и для них были построены отдельно стоящие небольшие здания позади химического факультета, по ту сторону проезда, который впоследствии получил название улицы Менделеева. Это были здания кафедры радиохимии с соответствующими лабораториями, где главным куратором был заведующий этой кафедрой профессор Андрей Николаевич Несмеянов [291] — мой младший брат, радиохимик, а также кафедры сверхвысоких давлений, для организации которой я привлек Л.Ф. Верещагина и кафедры газовой электрохимии профессора Кобозева [292] .
291
Несмеянов Андрей Николаевич (1911–1983) — радиохимик, член-корреспондент АН СССР (1972). Труды по химии радиоактивных изотопов и методам их использования.
292
Кобозев
Я менее активно занимался проектировкой высотного здания, хотя и был вполне в курсе дела. Актовый зал был запроектирован на 2000 человек. Его пришлось вынести в направленную в сторону реки пристройку, которая, однако, была хорошо архитектурно связана с высотной частью. Под актовым залом расположился входной вестибюль с раздевалками, ведущий к расположенным справа и слева лестницам, по которым можно было подняться в вестибюль бельэтажа с входом в актовый зал. Из нижнего вестибюля под актовым залом можно было пройти насквозь здание и попасть в вестибюль клуба. Клубный зал на 600 человек был расположен зеркально по отношению к актовому залу. В центре здания на первом этаже находились две группы высотных скоростных лифтов. Перпендикулярно к линии «актовый зал-клуб» были расположены проходы в студенческие общежития и разнообразные службы — магазины, почта, сберкассы, бытовые мастерские, парикмахерские. Все это пришлось сосредоточить в высотном здании, поскольку необходимо было все заполнить.
Крупные общеуниверситетские аудитории располагались в боковых помещениях центрального здания на уровне актового зала. Выше — помещения факультетов: математического, геологического, географического. На девятом этаже были помещения администрации, кабинеты ректора и проректоров. Выше — общеуниверситетская библиотека, которую пришлось расположить по вертикали. Наконец, в самой высотной части — двадцатых этажах центральной башни — надо было поместить что-то, не связанное с постоянными и большими потоками студентов, и мне пришло в голову создать объединенный геолого-минералого-географический музей — «Музей землеведения».
Центральная, самая высотная часть МГУ, была окружена четырьмя 20-этажными башнями, соединенными с центральной башней более низкими частями здания, в свою очередь эти четыре башни соединялись опять-таки более низкими частями с четырьмя 12-этажными корпусами, в которых помещались профессорско-преподавательские квартиры (200 квартир). Это профессорско-преподавательское жилье было отделено от студенческого. Жильем я занимался более плотно. В названных четырех 20-этажных башнях и примыкавших к ним «переходных» частях располагалось 6000 комнат студентов (7 м2) и аспирантов (12 м2), которые были запроектированы на проживание одного человека каждая. Удобная и компактная мебель в этих комнатах была предусмотрена с самого начала. Поэтажно были запроектированы холлы, чтобы дать возможность студентам собираться группами. Что касается профессорско-преподавательских квартир (2, 3, 4 и 5-комнатных), то после тщательного обсуждения с архитекторами проект, на котором мы остановились, был осуществлен в натуре (этот домик и сейчас стоит в глубине Ботанического сада), и мы пригласили жен профессоров осмотреть и покритиковать его. Критика была учтена при выработке окончательного варианта. Квартиры получились при их компактности (необходимой в высотном здании) очень удобными.
При разработке общей планировки территории я заботился, чтобы были оставлены удобные свободные участки для расширения каждого здания и в целом для нового строительства. Одним из таких участков для возможного будущего строительства является территория Ботанического сада (30 га) и прилегающие к ней участки. Необходимость нового строительства наступила гораздо быстрее, чем я ожидал. Во-первых, пришлось построить административное здание, вынеся туда хозяйственные отделы МГУ; было построено здание (на обширной территории участка биофака) для новых кафедр полимеров и молекулярной биологии; осуществлено строительство вычислительного центра. Все это строилось уже после того, как я оставил работу ректора, и строительство осуществлялось при моем преемнике академике И.Г. Петровском [293] .
293
Петровский Иван Георгиевич (1901–1973) — выдающийся математик и деятель отечественного образования, доктор физико-математических наук (1935). Ректор МГУ (1951–1973).
Контакт с проектировщиками был самый тесный (фото 25). Я, деканы и другие сотрудники МГУ, курирующие проектировку, были частыми гостями в здании у Каменного моста, называвшемся нами «Дворцом Советов». Время от времени Руднев и архитекторы докладывали совету МГУ о положении дел.
Нелегкая задача выпала на долю В.Н. Насонова, который осуществлял инженерные решения. Ленинские горы сложены из глины. Никакого скального основания для гиганта МГУ не было. Насонов решил эту задачу следующим образом: вес здания должен быть равен весу вынутой глины, так что давление на основание осталось таким же, как до постройки. Конструкция железобетонного здания была необычайно прочной.
Проектирование было еще далеко не закончено, как уже начались строительные работы «нулевого цикла» (фото 27). Сначала стали копать гигантский котлован под главное здание (фото 28). Затем стала вырисовываться подземная часть высотного здания. Здания начали «вылезать» из земли и «расти».
Еще не кончились наши заботы по проектированию, как наступили новые хлопоты. Важнейшая из них — оборудование университета приборами (фото 24). По существу, университету была дана carte blanche [294] . Поручение заниматься оборудованием МГУ получил М.З. Сабуров [295] , председатель Госплана. Однако сказать, что нужно университету, должны были, естественно, мы. Уже в самом начале проектных работ я организовал дело так, что создал центральную комиссию МГУ по оборудованию во главе с физиком, членом-корреспондентом АН СССР, А.С. Предводителевым и его заместителем профессором и химиком А.В. Киселевым [296] .
294
Carte blanche (фр.) — карт-бланш (букв. «белая/пустая карта»), полная свобода или право на совершение какого-либо действия.
295
Сабуров Максим Захарович (1900–1977) — советский партийный и государственный деятель. Председатель Госплана СССР (1949–1953). Был членом «антипартийной группы», пытавшейся сместить Н.С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС в июне 1957 г.
296
Киселев Андрей Владимирович (1908–1984) — физико-химик. Известен своими работами в области химии поверхности, физической адсорбции и молекулярной хроматографии.
Ряд заводов получил задание на проектирование такого научного оборудования, которое еще не производилось в СССР. В качестве примера назову дифракционные решетки. К такому делу необходимо было подойти со всей ответственностью. Комиссии привлекали в каждом случае самых крупных знатоков дела. Опять начались заседания в Кремле под председательством Сабурова. Все напоминало счастливый сон. Отказа ни в чем не было. Университет получил все, что мы просили. Многие конструкторские бюро, специализированные институты были загружены заданиями по проектированию научного оборудования МГУ.
Второй раз в жизни я чувствовал себя как в пещере Аладдина. (Первый раз, если помнит читатель, в студенческое время хозяйственный ассистент А.П. Терентьев водил нас, молодежь, в подвал старого здания химфака, и мы выбирали себе со склада шоттовскую посуду и другие «аппетитные» для химика приборы и реактивы Кальбаума и Мерка.) Надо сказать, что наши комиссии по оборудованию работали вдохновенно, самоотверженно и результативно. А.С. Предводителев даже получил на этом деле инфаркт и далее эту работу нес его заместитель А.В. Киселев. Казалось, что разнообразные отрасли приборостроения в нашей стране получат новую жизнь, и приборостроение в целом поднимется на новую ступень. К сожалению, во многих случаях этого не произошло. Были изготовлены уникальные приборы, и на этом дело закончилось.
Другой новой заботой явилась связь с художниками и скульпторами, украшающими здание. Руднев советовался со мной, когда имел намерение привлечь кого-либо из них, и я вникал в это и принимал участие. Так, барельефы на химфаке, физфаке и главном здании были поручены Г.И. Мотовилову [297] , статуи студентов при главном входе и на клубной стороне — В.И. Мухиной [298] , статуи ученых перед зданиями химфака (Менделеев, Бутлеров) [299] и физфака (Лебедев, Столетов) [300] — М.Г. Манизеру [301] , стенная мозаика в актовом зале — П.Д. Корину [302] . Я знакомился с этими известными художниками, посещал их мастерские и пытался деликатно критиковать работу в процессе выполнения. Вспоминаю, как я спрашивал Мухину, не слишком ли толсты ноги у студенток — ведь некрасиво. «Вы находите?» — ответила она. Ноги чуть-чуть похудели и сделались в результате стройнее, но я попал в неудобное положение: как я заметил позже, ноги самой В.И. Мухиной в щиколотке были довольно фундаментальными и походили скорее на ноги статуй до их похудения.
297
Мотовилов Георгий Иванович (1892–1963) — скульптор. Создал школу монументально-декоративной скульптуры. Участник Всемирной выставки 1937 г. в Париже. Удостоен золотой медали выставки за скульптуру «Металлург». Оформил ряд станций Московского метрополитена.
298
Мухина Вера Игнатьевна (1889–1953) — скульптор-монументалист, академик (1947) и член Президиума (1947–1953) АХ СССР, народный художник СССР (1943). Автор монумента «Рабочий и колхозница», сделанного для Всемирной выставки в Париже 1937 г. С 1939 г. монумент установлен недалеко от северного входа на Выставку достижений народного хозяйства (ВДНХ).
299
Бутлеров Александр Михайлович (1828–1886) — химик-органик, родоначальник «бутлеровской школы» русских химиков. Академик Петербургской АН (1874). Создатель (1861) теории химического строения. Ректор Императорского Казанского университета (1860–1863).
300
Лебедев Пётр Николаевич (1866–1912) — выдающийся физик-экспериментатор, первым подтвердивший на опыте вывод Максвелла о наличии светового давления. Выдвинул идеи относительно природы межмолекулярных сил и происхождения хвостов комет.
Столетов Александр Григорьевич (1839–1896) — один из основоположников квантовой физики. Основал физическую лабораторию в Московском университете (1874). Получил кривую намагничивания железа (1872), открыл первый закон фотоэффекта.
301
Манизер Матвей Генрихович (1891–1966) — скульптор, академик АХ СССР (1947), народный художник СССР (1958). Автор памятников монументальной скульптуры. Среди них скульптуры на станции «Площадь революции» Московского метрополитена, «Дискобол» и др. Автор посмертной маски Сталина.
302
Корин Павел Дмитриевич (1892–1967) — живописец, народный художник СССР (1962), академик (1958) и вице-президент (1947–1956) АХ СССР. Наиболее известные работы: триптих «Александр Невский», портреты Георгия Жукова и Максима Горького и незавершенный «Реквием» («Русь уходящая»), мозаики и витражи на станциях Московского метрополитена.