На качелях XX века
Шрифт:
В 1961 г. Академией наук ГДР группа советских ученых была приглашена в Берлин для ознакомления с работой Германской Академии наук. В делегацию кроме меня вошли академики М.И. Кабачник, И.Е. Тамм, Д.И. Щербаков [415] и Г.М. Франк [416] . Время в полете прошло быстро, люди ехали все интересные. Каждый что-нибудь рассказывал. Так, И.Е. Тамм с увлечением рассказывал свежие новости о «снежном человеке»! А я рассказывал о синтетической пище — пище будущего. Тут я как раз и узнал, что внук И.Е. Тамма — вегетарианец по убеждению.
415
Щербаков Дмитрий Иванович (1893–1966) — геолог и геохимик, минералог, географ, академик АН СССР (1953). Внес значительный вклад в геологическое изучение
416
Франк Глеб Михайлович (1904–1976) — биофизик, академик АН СССР (1966). Участвовал в создании первого советского электронного микроскопа.
В Берлине для нас были оставлены номера в гостинице «Иоганесхоф». С первого дня приезда вся делегация активно включилась в ознакомление с научными учреждениями Академии наук ГДР. Нас сопровождал член ЦК СЕПГ [417] Ринеккер [418] .
Вспоминаю забавный случай, который приключился с Таммом и о котором мы знаем с его слов. И.Е. Тамму надо было купить новую шляпу. Он отправился за покупкой один. Повернул в один-другой переулок и вскоре очутился на блестевшей шикарными витринами улице. Он вошел в шляпный магазин, выбрал не спеша шляпу, подошел к кассе и, вынув марки ГДР, приготовился расплачиваться. Однако кассир сделал удивленное лицо и сказал, что здесь принимаются только западноберлинские марки, а марки ГДР здесь не в ходу! Оказалось, что И.Е. Тамм случайно забрел в Западный Берлин! Он извинился, вернул не без сожаления шляпу, тем же путем возвратился в гостиницу и неподалеку от нее купил себе прекрасную шляпу, расплатившись за нее на этот раз «демократическими» марками!
417
СЕПГ — Социалистическая единая партия Германии.
418
Ринеккер Гюнтер (1904–1989) — немецкий химик, академик АН ГДР (1953). Иностранный член АН СССР (1966). Основные работы в области неорганического катализа.
Советская делегация разделилась по специальностям, и мы с М.И. Кабачником, сопровождаемые любезным Ринеккером, выехали на юг, чтобы познакомиться с работами в области интересующей нас химии. Мы побывали в Лейпциге. Там нас принял председатель Объединения научных химических институтов им. Лейбница и рассказал о многообразном и широком поле исследований, ведущихся химиками и биологами ГДР. Затем мы выехали в Галле, где встретились с крупным ученым Мотесом [419] . Он рассказал нам о своих работах по кинетину и о контакте, который он поддерживает с советским академиком А.Л. Курсановым. Побывали мы и у него дома, на елке. Чудесный, незабываемый вечер! В Дрездене мы посетили Высшую техническую школу (сейчас она переименована в Технический университет).
419
Мотес Курт (1900–1983) — немецкий биохимик, президент академии «Леопольдина» (1954–1974), иностранный член АН СССР (1971). Основные труды по биохимии алкалоидов, азотистому обмену и регуляторам роста растений.
По возвращении всех делегатов в Берлин я устроил обед в советском посольстве для представителей интеллигенции ГДР. К удовольствию и удивлению гостей на стол были поданы многие сугубо русские кушанья и, в частности, печеная картошка в мундире! Это вызвало большое оживление, и я учил немецких гостей, как надо есть эту картошку. Много позже М.И. Кабачник напомнил мне о тосте, который я произнес на этом обеде (я про это совсем забыл) и который, по его словам, произвел сильное впечатление. Сводился он к следующему: войну забыть нельзя, но новый социалистический путь развития, на который встала ГДР, даст возможность искупить содеянное.
Поездка эта происходила в январе 1961 г. Через какое-то время после возвращения в Москву меня пригласил в Кремль А.Н. Косыгин и как-то очень осторожно и исподволь начал меня расспрашивать, скоро ли будет Общее собрание Академии наук СССР, объявлено ли уже о сроке созыва. Я ответил, что пока такого срока не установлено и объявления тем более нет. Алексей Николаевич продолжал свои расспросы и задал вопрос, а можно ли наметить такой срок теперь? При этом он осторожно намекнул, что срок моих полномочий как президента Академии наук истечет в текущем году. Тут я начал понимать, к чему клонится разговор. Я ответил, что с момента моих перевыборов пять лет истекут осенью. «Это далеко», — последовала реплика. — «Но, — сказал я, — десять лет со дня вступления в президентскую должность — две пятилетки — кончатся этой
Меня очень растрогала заботливая осторожность Алексея Николаевича по отношению ко мне, чувствовавшаяся в начале беседы и проявившаяся в конце ее не только в словах, но во взгляде, каким смотрят на опасно заболевающего человека. «Не случилось бы с ним инфаркта», — казалось, опасался Алексей Николаевич. На деле такой опасности не было. В целом ситуация была для меня ясна. Приехав в Президиум Академии наук, я тотчас позвал А.В. Топчиева и М.В. Келдыша и объяснил им ситуацию. Вслед за этим наметили и две даты — предварительное Общее собрание академиков, долженствующее быть, по существу, расширенным президиумом, и выборное Общее собрание. Я позвонил по вертушке А.Н. Косыгину и предложил обе даты. Он сообщил, что приедет к нам.
В назначенный день и час конференц-зал и вестибюльная комната, разделяющая конференц-зал и «ожидальную» комнату президента и вице-президента, были полны народом. Поджидали А.Н. Косыгина. Встречал его, насколько помню, А.В. Топчиев. Как только он вошел, и мы поздоровались, я открыл собрание и начал свое краткое выступление. Оно сводилось к тому, что я прошу освободить меня от обязанностей президента Академии наук СССР, не откладывая этого, а в качестве президента предлагаю избрать академика М.В. Келдыша. Обменялись мнениями.
Тут выступили два или три академика, из которых я запомнил последнего. Это был А.Н. Туполев [420] . Его выступление, как и предыдущие, сводилось к восхвалению меня как президента и необходимости, по его мнению, продлить мои полномочия. О Келдыше он и не упомянул. Получилось неловко. Взял слово А.Н. Косыгин, желая, очевидно, поправить дело. Он был краток. Начал с главного: есть решение. После его выступления, подобные туполевскому, прекратились. Однако никто теперь не просил слова. Я обратился еще раз к Собранию и, смотря на рядом сидящего Арцимовича [421] , сказал: «Что же вы молчите? Подумайте, в какое положение ставите вы Мстислава Всеволодовича?!» Арцимович попросил слова и сказал, что поставленный вопрос для них неожиданный, и они не могут успеть собраться с мыслями, но что М.В. Келдыш имеет все качества для хорошего президента. После выступления Арцимовича дело пошло более гладко, ораторы поддержали кандидатуру М.В. Келдыша, и Собрание быстро подошло к концу. Согласились и с намеченным сроком выборов. Они состоялись 15 июня 1961 г.
420
Туполев Андрей Николаевич (1888–1972) — авиаконструктор, академик АН СССР (1953), генерал-полковник-инженер (1968). В 1937–1941 гг. был необоснованно репрессирован. Под руководством Туполева создано свыше 100 типов военных и гражданских самолетов.
421
Арцимович Лев Андреевич (1909–1973) — физик, академик АН СССР (1953). Под его руководством впервые в мире в лабораторных условиях осуществлена термоядерная реакция.
Будучи избран, М.В. Келдыш быстро погрузился в работу. Я старался как можно меньше мешать. Иногда я выступал в поддержку какого-либо предложения только потому, что считал необходимым поддержать первые шаги Келдыша, даже если и не был вполне согласен с ними. Так, я выступил с поддержкой его плана перестройки отделений Академии наук, хотя судьба химических отделений (их стало три) уже тогда мне внушала опасения. Я выступил в поддержку предложенного им установления предельного возраста для работы академика на выборном посту. Я не мог поддержать и до сих пор считаю ошибкой изменение Устава Академии наук в сторону предоставления права членам-корреспондентам самим выбирать членов-корреспондентов.
Назревали изменения и в моей жизни.
«…Не могу не отметить присущее Александру Николаевичу личное обаяние, которое неотразимо действовало на всех людей, вступающих с ним в контакт». Из воспоминаний академика В.В. Коршака.
А.Н. Несмеянов в лаборатории кафедры органической химии химического факультета МГУ. Конец 60-х гг.
ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ