На карнавале чувств
Шрифт:
– Да, в школе я хожу в кружок пения, ну, и караоке по выходным. Ничего особенного, но отец говорит, что, как только закончу школу, смогу записать пару каверов на известные песни.
Отец. Как же легко сестренка говорит о человеке, от которого сама она ничего хорошего не видела. Но, может, ей уже пора отпустить прошлое и жить настоящим?
– Предлагаю кое-что получше. Я написала для тебя песню, и, если нам обеим понравится, как ты ее исполнишь, я закажу для тебя профессиональную запись у моего бывшего продюсера.
– Ты серьезно? Ты написала для меня песню? Но почему?
– Потому что сама я больше не пою, но собираюсь писать слова песен. А кто лучше тебя сможет их исполнять? Ведь ты – вся семья, что у меня есть. Я верю, что, если мы обе будем стараться, у нас обязательно все получится.
Так неужели теперь, когда у нее вновь станут спрашивать, чем она собирается заниматься, она сможет давать четкий и ясный ответ?
Отныне ей предстоит покорять новые горизонты, и впереди ее ждет новая работа и новая семья. Жаль только, что Мэтта с ней уже никогда не будет.
– Я собираюсь в Штаты, ты не против, если я загляну в Детройт? Хочу поработать с тобой вживую. – Откуда взялась эта идея?
– Здорово! Когда тебя ждать?
– Точно не знаю. Сперва мне нужно заехать в Даллас.
Пусть Мэтт ее и не любит, но ребенок имеет право знать своих родственников. Отца, дедушку, бабушку, дядю, тетю и всех остальных, если они есть. Он никогда не будет страдать от одиночества, как сама она страдала всю жизнь.
Тщетно обыскав весь Монте-Карло в поисках Эванджелины, Мэтью устало вздохнул и направился в Венецию. Ни Винченцо, ни Никола не знали, куда девалась Эванджелина, и его неодолимо потянуло в единственное место на свете, которое принадлежало ему, и только ему. Палаццо Деинверно.
Выбравшись из гондолы, Мэтью вошел в пустующий дом, где все было пропитано Эванджелиной. Грустно застывшее у окна пианино, диваны, на которых они столько времени валялись в обнимку, фрески на потолке…
– А я уж думала, ты никогда не придешь. – Мэтью заметил притаившуюся в углу Эванджелину, лишь когда она сама заговорила.
– Что ты здесь делаешь? – Он хотел спросить совсем не это, но вставший в горле комок мешал ему говорить.
– Венеция навсегда пленила мое сердце.
– А как ты узнала, что я тоже сюда приду?
Она легонько пожала плечами:
– Просто догадалась.
Неужели она до сих пор его любит и готова простить былые обиды?
– Я ездил за тобой в Монте-Карло.
– Я знаю, я уже успела познакомиться с твоей матерью, и мы мило пообщались.
– С моей матерью?
– Да. Я поехала к тебе в Даллас, но тебя там уже не было. Мэтт, я хочу, чтобы наш ребенок был частью твоей жизни. Твоей и твоей семьи. Извини, я вела себя как настоящая дура и эгоистка. Ребенок имеет право видеть своего отца не только по праздникам.
Вспыхнувшая надежда вновь угасла. Ну с чего он решил, что она готова дать ему второй шанс?
– Это мне нужно извиняться. Но как ты предлагаешь мне общаться с ребенком, если вы будете жить в Европе?
– Я передумала. Мне была ненавистна сама мысль отдать свои строки Саре Леар, но я вспомнила о Лизе. Мы обо всем поговорили и решили сотрудничать, так что я возвращаюсь в Штаты.
Мэтью почувствовал прилив гордости. Несмотря ни на что, она все-таки сумела отыскать путь к себе.
– Приятно это слышать. Но неужели ты полетела в Даллас, просто чтобы лично извиниться?
– Я думала, что потом поеду в Детройт.
– Но почему-то вместо этого ты свернула в Венецию.
– Потому что вместо того, чтобы спокойно сидеть в Далласе, ты зачем-то поехал в Монте-Карло. И я должна была выяснить, зачем ты это сделал.
– Эванджелина… – Не зная, как все исправить, Мэтью запнулся, но потом решил просто говорить от чистого сердца и ничего не скрывать. – Мне хватило пяти минут в Далласе, чтобы окончательно убедиться, что я так и не сумел до конца исцелиться. И что без крылатого проводника я никогда не найду верный путь.
– Без меня? – еле слышно выдохнула она.
– Прости меня за все. Я люблю тебя и не могу без тебя жить.
По ее щекам побежали слезы.
– Ты в этом уверен?
– Уверен. – Он крепко сжал ее в объятиях. – Это я вел себя как последний дурак и эгоист. Цеплялся за прошлое, когда прямо под рукой меня дожидалось прекрасное будущее.
– Ничего не понимаю. Ты же говорил, что не готов.
– А разве вообще можно к такому подготовиться? Эмбер идеально вписывалась в мою жизнь, но ты совсем другая, и я сам не заметил, как ты стала для меня важнее всего на свете.
– Я правда хочу тебе поверить, – осторожно начала Эванджелина, – но один раз ты уже разбил мне сердце. И я не хочу стать заменой твоей покойной жене. Как мне узнать, что ты действительно оставил ее в прошлом?
– Я не хочу, чтобы ты ее заменила. Эмбер была однотонной и отлично подходила мне прежнему. Ты же, как и твоя татуировка, переливаешься всеми цветами радуги, и именно ты мне и нужна. Такой, какая ты есть.
– И как тебе только всегда удается находить такие верные слова?
Все дело в том, что он наконец-то понял, что сегодня правильным может быть одно, а завтра – совсем другое.
– Когда только и делаешь, что летаешь через океан, появляется невероятно много времени для размышлений.
– И что дальше? Ты приготовил мне кольцо и пышное предложение? – В ее словах звучало столько боли, что Мэтью захотелось самому себя ударить.
– Нет. На этот раз мы все будем делать по-твоему. Я готов следовать за тобой даже без бумажки, объявляющей нас мужем и женой. И пока ты сама не захочешь, я ни за что не заговорю о женитьбе.
– Твоей маме это не понравится.
– Она как-нибудь переживет. Вступать ли нам в брак, зависит лишь от нас с тобой.