На колени, профессор!
Шрифт:
Каречка, Каренька… Похоже, семейство Русановых окончательно решило свести ее с ума. Ладно, Ян… С ним они прошли немалый путь от презрительного «Гордеева» до ласкового «Каречка». А с Аллой Викторовной что случилось?
Каро приняла помощь, сил на сопротивление не осталось. Алла Викторовна подоткнула одеяло, шлепнула на лоб холодный компресс и села рядом, поглаживая ее по плечу.
– Ты в Бога веришь? – внезапно спросила она.
– Не
То ли лекарство подействовало, то ли компресс помог, то ли внезапное участие Аллы Викторовны сняло камень с сердца, но Каро почувствовала себя лучше. Даже поговорить захотелось.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я везучая. – Каро чихнула и потянулась за платком. – В мусорном баке насмерть не замерзла. В детский дом попала хороший, смогла учиться тому, к чему душа лежит. Да и по мелочам… всегда как будто кто-то помогает. Вот заболела – и к вам попала.
– А раньше кто лечил?
– Врачи в больнице. Но я редко болела.
– Жаль, не могу твоей крестной стать, - вздохнула Алла Викторовна. – Если ангел хранит, надо бы покреститься.
– Вы хотели бы? – удивилась Каро. – Стать моей крестной матерью?
– Я Бога давно о дочке прошу, о невестке. – Уже не стесняясь, она гладила ее по голове, убирала с лица спутавшиеся пряди волос. – Если я стану твоей крестной, Ян мне этого не простит, ведь тогда он не сможет на тебе жениться.
– Так… мы же не родственники…
– По церковным законам нельзя, - объяснила Алла Викторовна.
– Ох... Ян не зовет меня замуж, - спохватилась Каро. – Мы даже не спим вместе.
Она не любила так откровенничать, но сейчас это вырвалось само собой.
– Ну так… все же впереди, да? – ничуть не смутилась Алла Викторовна. – Может, я еще успею с внуками понянчиться.
Каро незаметно ущипнула себя за бедро. Нет тут никого, наверное. Очередной бред от температуры.
– Давно я о дочке молюсь, - тихо произнесла Алла Викторовна. – С тех самых пор, как он остался один. Вымолила вот… тебя… да чуть все не испортила. И ладно бы ревность материнская глаза застила, нет же, глупость. Как будто дьявол нашептал… Прости меня, Каренька. Я никогда тебя не обижу.
– Сказала же, что простила.
Каро прикусила язык, да поздно. И не хотела, а призналась, что подслушивала! Впрочем, Алла Викторовна лишь кивнула.
– Спасибо. Я вижу, любишь ты Яна. И он тебя…
– Может, со стороны
«А если и она слышала наш с Яном разговор?» - внезапно осенило Каро. Слишком резкой получился переход от «больной детдомовской» до «вымоленной дочки». С другой стороны… И на нее, бывает, находит затмение. Кто не ошибается? Все ошибаются. В плохое проще поверить, чем в хорошее, так и ждешь подвоха, но хочется просто жить, не подозревая никого в обмане.
– Заговорила я тебя, - спохватилась Алла Викторовна. – Как голова? Болит? Ты отдыхай, я попозже зайду.
– Мне лучше. Спасибо.
Ян вернулся вскоре после ее ухода. Каро с трудом разлепила глаза: хотелось спать, но вначале нужно кое-что выяснить.
– Твоя мама слышала наш разговор? – спросила она.
– Похоже, - ответил он, устраиваясь на стуле возле ее кровати. – Я не спрашивал, но ведет она себя странно.
– Плачет?
– Вы о чем-то говорили? – Он проигнорировал вопрос.
– Говорили. Она прощения просила. Ян…
– Что, Каречка?
– Иди к ней. Я сейчас усну, маме ты нужнее. Клянусь, я встану и уеду, если ты ослушаешься.
– Так это приказ?
– Это просьба, в которой ты не сможешь отказать больной девушке. – Каро показала ему язык. – Но приказ тоже будет.
– Как интересно…
– Успокой маму, а потом отдыхай. И чтобы никаких бдений у моей кровати ночью.
– Пф-ф-ф…
– Я не шучу.
Откровенно говоря, она не знала, чем его припугнуть. Трудно командовать, лежа в кровати без сил. Но неожиданно Ян послушался: наклонился и поцеловал Каро в висок.
– Да, моя королева, - сказал он. – Я уйду, как только ты уснешь.
= 36 =
– Ты чего? – встрепенулась мама, едва Ян вошел в гостиную. – Что-то случилось?
– Ничего, - ответил он, усаживаясь на диван рядом с ней. – Каро уснула, предварительно выставив меня за дверь.
Отец оторвался от чтения книги и вопросительно взглянул на Яна. Мама отложила в сторону вязание.
– Я выпил бы чего, - признался Ян, - успокаивающего. Мам, есть какие-нибудь капельки?
– Может, коньяку? – предложил отец.