На краю бездны
Шрифт:
Ничего не изменилось. Вдоль дороги по-прежнему росли разнообразные кусты, которые отгораживали её от полей и небольших рощ. Дорога уходила вверх, поднимаясь на склоны холмов, окружающих город. Джил шагала по неровному покрытию, которое давно требовало ремонта, оставляя позади последние дома, заслоняемы раскидистыми деревьями и разросшимися кустарниками. Где-то на горизонте клубились тучи, обещая снова дождь, а в разрывах между ними мелькали проблески солнечных лучей.
Чем дальше оставался город, тем тише было вокруг. Джил шла, и в тишине, нарушаемой лишь птичьими голосами, ей казалось, что рядом, обретая очертания и плоть, шагает Райз.
Она улыбалась. Наконец-то, представляя его, она может улыбнуться, а он, как и раньше заботливо обнимет её, защищая от порывов ветра. И между ними больше не будет никогда ни боли, ни пустоты. Он шёл рядом с ней, невидимый, но реальный, и Джил ощущала его как часть себя. Как неотъемлемую часть, которой ей так не доставало. Они шагали рядом, их дороги наконец-то сошлись, и конец путешествия был близок.
Джил свернула на почти заросшую тропу, по которой никто не ходил уже много лет. Трава доставала ей почти до пояса, при её невысоком росте, казалось, что она почти пропала под ней. Заросли роняли на ноги капли дождя, и холод проникал сквозь ткань брюк.
Никто не ходил сюда — ни подростки, ни дети, ни компании, словно это место просто исчезло для всех. Джил добралась до вершины холма и остановилась перед почерневшим от времени и непогод сараем. Он всё ещё стоял, как старый корабль, уже не бороздящий волны, но еще способный напомнить о своем прошлом. Джил толкнула дверь, на которой так никогда и не висел замок, и та с тихим скрипом отворилась, пропуская её.
Внутри было тихо, пахло старой травой и деревом. Лестница, на удивление, оставалась целой, хотя пара ступеней и надломилась. Джил, осторожно цепляясь за её края, взобралась наверх и перекинула ноги на дощатый пол, выложенный под самой крышей. Сено, разбросанное по нему, где-то почти высохло и рассыпалось, где-то слегка покрылось слоем плесени. Но часть его всё ещё оставалась нетронутой.
Джил остановилась, глядя на чердак, освещаемый пробивающимся сквозь прорехи в крыше солнцем. Осторожно прошла вперед, но старые доски были крепки и прочны, как и раньше. Она помедлила и приблизилась к уложенному почти посреди чердака сену. Опустилась на одно колено. Проводя рукой по колючим стеблям и вдыхая их запах, так хорошо знакомый ей. Джил поворошила сено и легла так, чтобы видеть в дыры в крыше сарая небо.
Солнце как раз вышло из-за туч, и его лучи косо попадали внутрь сарая. Шею кололи травинки, возвращая забытое воспоминание. Она почти видела, как свет солнца просвечивает насквозь темные волосы Райза, который, как и она, смотрел вверх, на небо.
— Ты видишь то же, что и я? — спросила она, наблюдая, как пылинки танцуют в луче солнца.
— Я вижу тебя. Лучи похожи на твои глаза, — он поднял руку, показывая ей на них.
Она всегда смущалась, когда он так говорил, и ощущала себя чем-то особенным. Он говорил так, словно она была принцессой или сказочной красавицей. И в его голосе не было никогда ничего, что могло бы заставить сомневаться в этом.
Они лежали, держась за руки и наблюдая за медленно скользящим по небу солнцем.
— Иногда мне кажется, что однажды ты уйдешь. Из школы, из города, куда-то очень далеко, — произнесла она, содрогаясь от этих слов и ощущая — насколько она маленькая, чтобы остановить его.
— Я никуда не уйду без тебя, — отозвался он, сжимая её пальцы, чтобы показать, что крепко держит её. Но она молчала, ощущая предчувствие, слишком большое для маленькой девочки, которое приходило, чтобы заставить её снова и снова ждать надвигающуюся неизбежность.
Он, словно почувствовав неладное в её молчании, повернулся к ней, приподнимаясь на локте.
— Даже если мне придется уйти, я всё равно вернусь за тобой.
Она перевела взгляд на него, заглядывая в глаза и ища в них надежду.
— Обещаешь?
— Клянусь, — кивнул он.
Джил лежала, смотря на тусклый солнечный свет, и в глазах стояли слезы, искажая всё вокруг неё. Это были удивительно легкие слезы, дарующие покой и облегчение, внезапно опустившиеся на неё.
Гай ощущал, как его сердце бьется всё медленней, словно всё в его теле замедлило свой ход. Впервые он не знал — что ему делать и ощущал себя растерянным настолько, что это ввергало его в ужас. Он смотрел на Кэйлаш и видел на её лице приговор себе. Когда Гай начинал свою затею, собираясь сломать её и свести с ума, он понятия не имел, что всё пойдет не так, как он рассчитывал.
Он шёл за ней по дороге, и с каждым шагом она словно становилась сильнее. Словно что-то делало её мощней, светлей и отражало эту силу вокруг неё. И Гай невольно стал задумываться — правильно ли он поступил с самого начала, затеяв всё это для удовлетворения своей мести?
Кэйлаш шла по полю, и он мог видеть, как её принимает земля. Те невидимые ей жители этого места не бросались врассыпную, ощущая тьму и угрозу, идущие от злого человека. Напротив, они даже выглядывали посмотреть на неё, а потом мирно занимались своими делами. Кэйлаш шла в густой траве, а её лицо становилось безмятежным, словно демоны, прятавшиеся в её душе, внезапно исчезли.
Он поднялся за ней на чердак старой развалины, наблюдая за полными нежности движениями, которыми она касалась старой травы. За осторожными шагами, словно она старалась не нарушать тишину. Гай удивленно наблюдал за тем, как она опустилась на сухое сено, подставляя тусклому солнцу, едва пробивающемуся сквозь тяжелые облака. Его лучи касались её темных волос, заставляя их вспыхивать рыжими отблесками, словно освещаясь изнутри.
Он, затаив дыхание, наблюдал за тем, что происходило на его глазах. Гай видел, как её лицо расслабилось, и затем на нём отразились одновременно грусть и счастье. Он мог заглянуть в её мысли, но внезапно его охватил трепет, словно он не смел нарушить нечто особенное, чему стал свидетелем. Гай видел, как Кэйлаш открыла глаза, лишенные выражения, словно она видело нечто, что было видно лишь ей, и они медленно наполнялись слезами. Он мог поклясться, что в воздухе рядом с ней призрачно дрожали очертания кого-то, похожего на призрак, стертый временем, но даже почти исчезнувший он словно был частью Кэйлаш, частью этого места и частью её жизни. Она пришла сюда потому, что здесь ещё жила память о нём, чтобы встретиться с ним потому, что он и был её счастливым воспоминанием.