На краю Дикого Поля
Шрифт:
– Получается, что если случится война с любой их этих держав...
– Ганза это не держава, а торговый союз.
– И большая от этого разница? Нанимает войска, содержит флот, при случае может намять бока многим и многим на берегах Балтики. Другой вопрос, что державы, случается, и за честь воюют, то торгаши - только за деньги.
– Согласен, продолжай.
– Так вот: если случится война, то здешние умники бросятся же поддерживать своих кумиров: шпионить, вредить, убивать воинов, и особенно командиров.
– Это так.
– Значит у великого государя единственный выход: рассеять здешних толстосумов и дураков по иным украинам Руси.
– На колья рассадить, оно бы вернее.
– с истинной скорбью покачал головой Ремизов, и разлил ещё по одной стопочке.
– А вот скажи мне, ты в здешней кухне почти полгода варишься, а большие силы нужны, чтобы разогнать здешний гадючник?
– Немалые. Новгород крупный город и от границы он близок, так что очень легко можно на помощь изменникам привести литовские отряды.
– Но это же прямая измена! Их надо непременно ловить!
– А ты попробуй литвина отличить от русака. На лицо тот же, одет так же, говорит на том же языке... Больше того: тут, да и по всей Руси есть масса служилых людей пришедших с Литвы и иных стран, а сейчас верно служащих великому государю.
– Это верно. Одного такого я каждый день в зеркале вижу. Да бог с ними, со всеми. Пусть тут приказ Тайных дел голову ломает. А хочешь я тебе забавную штуку расскажу?
– Хочу, рассказывай. Александр Евгеньевич.
– Помнишь братьев Демида и Диомида?
– Конечно помню. Что там у них с сахарной свёклой?
– Со свёклой у них полный порядок. Собственно сахарную они ещё не вывели, но через несколько лет добьются этого, но два кормовых сорта на этом пути создали. Для человека она жестковата, но скотина жрёт её за милую душу. И масличный подсолнух выводят, скоро будет у них несколько сортов с отличной отдачей масла. Тут дело другое. Обратили братья на траву просвирник. Знаешь её?
– Знаю. У неё семя такой, на калач похожее.
– Вот братья уже несколько лет пытаются вывести траву с семенами покрупнее, и чтобы семян было больше. Задумка правильная: с такой травы даже здесь можно два урожая получать.
– И что, не получилось?
– Почему не получилось? Получилось. Только когда они мешок крупы прислали мне на пробу, этот мешок у меня быстренько забрал Лекарский стол Разрядного приказа.
– Зачем?
– Говорят что лекарство хорошее, а постоянно вкушать не стоит. Вот как.
– А ты как?
– Отписал братьям, чтобы культивировали то что получилось для лекарей, и продолжали работу над крупой, которую можно есть постоянно.
– Забавно. А сам-то попробовал?
– Попробовал, а как же. Приличная такая каша, сытная, по вкусу на овсянку слегка похожа, а с мясом и овощами не получилось: Камран Мостави обозвал меня варваром пожирающим драгоценность, забрал крупу, и не дал сварить других каш.
– Вот ведь злодей.
– Не то слово. Правда он же публично сказал, что я святой, и достоин прижизненного золотого памятника.
– Экий он непоследовательный. А памятник за что?
– Да как-то прихожу к нему по какому-то делу, а он как раз осматривает пациента с криво сросшейся после перелома ногой. Там такой сложный перелом у человека лет десять назад был, слава богу хоть вообще ногу не потерял, но срослось криво, да ещё и левая нога оказалась короче правой сантиметра на три. Камран как раз говорил пациенту, что нужно ногу снова ломать, и уже в правильном положении сращивать под гипсовой повязкой.
– А ты тут при чём?
– А я отзываю его в строну, из процедурной в его кабинет, да и толкую, что дескать сделаю ему аппарат Илизарова, с которым он и выпрямит и удлинит ногу.
– И что вышло?
– Ну ты же знаешь Камрана. Он первым долгом принялся бегать по кабинету, разве что по потолку не бегал. Тут влезает в кабинет пациент, который подслушал разговор, и кричит что хочет избавиться от хромоты, и готов заплатить любые деньги за это.
– А Камран?
– А Камран отвечает, что ему интересен такой медицинский эксперимент, и если пациент согласен, то и он готов. Я быстренько смотался на оружейный завод, там то специалисты будь здоров, они мне по моим эскизам за три дня сделали аппарат с позолоченными спицами, и специальное сверло. Под общим наркозом Камран распилил бедняге кость, удалил безобразно сросшийся кусок, который причинял серьёзные боли пациенту, установил аппарат, и зашил рану.
– И как всё вышло?
– Да нормально вышло: чуть больше чем через полгода человек пошел самостоятельно, а Камран записал меня в святые.
– Погоди, а кто такой Илизаров, ну тот, которого аппарат?
– А шут его знает. Откуда-то вспомнился, ты же знаешь, у меня бывают такие воспоминания. Ты, кстати, об этом имени помалкивай, а с Камраном я договорился, чтобы он объявил этот аппарат своим изобретением.
– И он согласился? Как-то не верится.
– Да я почти месяц его уламывал, но в конце-концов пригрозил, что больше ни одного медицинского секрета ему не раскрою, только тут он и сломался.
– А какие секреты ты ему раскрыл?
– Ну, приготовление йода из морской капусты, ну и морфий.
– Про морфий я уже слышал, а йод что такое?
– Это прекрасное антимикробное средство, его спиртовым раствором хорошо смазывать мелкие ранки, а вокруг крупных ран создавать стерильное поле. Благодаря этому раны заживляются гораздо быстрее. Завтра я тебе покажу йод, он имеется в моей аптечке. Да пожалуй и оставлю пару пузырьков, обязательно пригодится.
– Александр Евгеньевич, а давай споём?