На краю моей жизни
Шрифт:
Это началось двадцать восьмого августа две тысячи пятнадцатого года. Как сейчас помню то мгновение, когда я открыла глаза. Первое, что я увидела перед собой в тот момент это кипельно-белая комната и кучка врачей стоящих в изножье моей кровати. Глаза каждого из них были в пол лица, в них читался ужас и паника.
В тот момент я совершенно не думала об этом. Мне было глубоко плевать на перепуганных до смерти врачей. Все мое внимание было приковано к пластмассовой трубке, торчащей из моего рта. Один из врачей все же осмелился подойти ко мне и избавить от этого ужасного приспособления, и я наконец-то смогла набрать полные легкие
– Мисс, - нервно обратился ко мне врач. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы мои глаза хоть как-то сфокусировались на докторе. Мужчина прочистил горло, а затем продолжил:
– Мисс, как Вы? Меня зовут Адам Гранд. Я являюсь Вашим лечащим врачом. Вы помните, что произошло?
– Я лишь слегка помотала головой, перед глазами все плыло. Потребовалось некоторое время, чтобы снова нормально видеть.
– Все в порядке, это нормальное явление, через пару часов станет легче, - мистер Гранд нервно теребил ручку в своих руках, а лоб его покрылся мелкой испариной, напоминающей перламутровые бусины.
– Мисс, Вы попали в нашу больницу несколько месяцев назад, и провели все это время в коме. Документов при Вас не было, мы пытались разыскать родственников, но безрезультатно. Мне жаль.
В памяти до сих пор сохранилось то чувство необъятного ужаса, которое завладело мной в тот момент, когда Мистер Гранд попросил меня назвать свое имя.
Мне хватило доли секунды, чтобы понять - я совершенно ничего не помню.
Смотря прямо перед собой, я, стараясь сконцентрироваться, собраться с мыслями и вспомнить хоть что-то. Но пустота никуда не уходила. Ни одно, даже крохотное воспоминание так и не появилось в моей пустой голове.
Меня до краев наполнила навязчивая идея подняться с больничной койки. Встать на холодный пол босыми ногами, почувствовать хоть что-то, пробудить онемевшее тело. Ухватившись за небольшие, полупрозрачные трубочки, торчащие из моего тела, я попыталась приподняться. Пищание медицинской аппаратуры со скоростью самолета врезалось в мои уши, отдаваясь эхом где-то в голове. Словно кто-то крикнул «ку-ку» в самом центре леса. Врачи наконец-то «оттаяли» и начали суетиться вокруг меня. Им потребовалось несколько секунд, чтобы, наконец, осознать, что именно я пытаюсь сделать.
Двое мужчин в бледно-голубых больничных костюмах подбежали ко мне. Действовали они так, будто бы каждый день сталкиваются с чем-то подобным и теперь все их движения происходят на автомате. Одной рукой они вжали мои плечи в койку, другой пригвоздили мои тонкие запястья к матрасу. Из толпы зевак-врачей вышла полноватая женщина, одетая в белый халат и точно такой же бледно-голубой костюм. В свете ламп в ее руке блеснула тонкая игла шприца. Не отводя взгляда от моей руки, так словно ей стыдно смотреть мне в глаза, она быстро наклонилась, протерла внутреннюю часть локтевого сгиба спиртом и ввела в вену содержимое шприца. Затем резко распрямилась, развернулась на пятках и выскользнула за дверь. За все это время я не произнесла ни слова. Мои голосовые связки онемели, и мне казалось, что я совершенно разучилась говорить.
Ума не приложу, что было в том шприце, но уже через несколько секунд перед глазами все поплыло, превращая врачей в бледно-голубую кляксу. Веки налились свинцом, мне стоило огромного труда держать их в открытом состоянии, но, в конечном счете, они захлопнулись и я уснула.
Прошло
Сегодня я проснулась от того, что крупные капли дождя слишком громко стучали по черепице крыши. Создавалось впечатление, будто бы каждая капля дождя ударялась не об крышу, а об мой мозг.
– Какого черта?
– Заныла я, натягивая на голову подушку. Это помогло, звуки дождя слегка приглушились. За эти полтора месяца моей новой жизни головная боль мучает меня, как минимум четыре раза в неделю. Казалось бы, я должна была уже привыкнуть к этому и не обращать внимания, но не тут тот было. Каждый такой день для меня мини ад.
Я схватила наручные часы с тумбочки и выглянула из-под своего укрытия, половина десятого утра. Я проспала и не успела проводить Грейс на ее смену в больнице.
Сегодня пятница, а я ненавидела их потому, что смена Грейс в этот день длилась двадцать четыре часа и теперь я увижу ее только завтра утром.
Грейс Донован, моя новоиспеченная подруга по совместительству медсестра, которую приставили ухаживать за мной на протяжении всего времени, что я провела в больнице, а это пять долгих и нудных месяцев. И если бы не она я не знаю, как прошла бы через все это. Из больницы меня выписали раньше, чем социальные службы успели оформить документы. Но без них я не могла рассчитывать на какую-либо компенсации со стороны властей. Я оказалась бы на улице, если бы эта удивительная женщина не забрала меня к себе.
Бабушка Грейс умерла несколько месяцев назад, оставив ей в наследство огромный дом. Грейс тридцать семь лет, но у нее нет ни мужа, ни детей. Она провела кучу ночей в моей палате, потому что не хотела возвращаться в огромный пустой дом, а я была не против компании.
Мой психолог, Миссис Гиллиам разбила голову о бетонную стену, возведенную мной, между моим прошлым и настоящим. Многие недели она тщетно старалась разговорить меня, вывести на эмоции и направить их в нужное русло. Но я упорно игнорировала все ее попытки.
За все время, проведенное в ее стерильно чистом кабинете, я не сказала ничего, что могло вести к моей прошлой жизни, или о том, что я чувствую, вставая каждое утро и видя незнакомое лицо в зеркале. Я говорю лишь о погоде, новом доме и о том, какая Грейс чудесная.
С первого этажа раздался тихий, приглушенный звонок телефона. Ворча, я сбросила подушку со своей головы, и лениво сползла с кровати, босые ноги коснулись холодного деревянного пола, отгоняя все признаки сонливости. Мне пришлось тащиться на кухню.
– Да...
– Спишь еще соня?
– Послышался в трубке веселый голос Грейс. Как можно быть такой бодрой, каждое утро?
– Да, прости, я проспала. Почему ты не разбудила меня?
– Я хотела, но у меня рука не поднялась.
– Да, но мы теперь увидимся лишь завтра...
– Знаю, но я буду тебе звонить и рассказывать все самые интересные случаи, поступившие к нам.
– Этот вариант мне нравится гораздо больше, чем перспектива быть в совершенном одиночестве.
– Я взяла в руку рамку с фотографией Грейс. Миниатюрная женщина, небольшого роста с длинными, волнистыми волосами глубокого черного цвета, смуглой кожей и карамельными, миндалевидными глазами прижимала к груди огромный букет пионов, ее улыбка, словно солнечный свет, наполняла этот снимок радостью.