На краю времени, на пороге мира
Шрифт:
…Миральда подползла к краю колодца Памяти и, затаив дыхание, заглянула в темное зеркало воды.
– Почему ты это сделал? Почему? Это было мое место…
Слезинка, задержавшись на реснице, упала вниз.
«Но разве ты так до сих пор и не поняла, почему он это сделал? Признайся хотя бы себе, ночница… Ты ведь знаешь, почему?»
Зажмурившись, Миральда протянула руку, ладонью коснулась холодной глади.
– Прости меня.
Вода дрогнула, и ночнице показалось,
Она убрала руку.
– Ну, вот и попрощались.
В горле отчаянно запершило, и снова все поплыло перед глазами. Воистину, ее судьба проклята, и несчастен тот, кто соприкоснулся с ней.
Сжав зубы, Миральда последний раз взглянула туда, где нашел вечное прибежище имн из Кайэрских топей; вода еще раз всколыхнулась, и…
Ночница вдруг увидела Магистра.
Он стоял посреди развалин Алларена, перед вратами Закрытого города – уцелевшего по странной прихоти орды. Стоял, раскинув руки и подняв лицо к небу, и на бледных губах блуждала счастливая улыбка.
А потом вдруг подул ветер, и тело магистра Золия начало рассыпаться черной тонкой пылью. Ветер подхватывал ее, уносил в серое предрассветное небо – а там… Миральда очень ясно почувствовала набрякшие Силой створки. Что-то происходило с ними, они пульсировали, словно живые… И – таяли, расплываясь, как масло в кипятке.
… Видение пропало. Ночница, всхлипнув, перекатилась на бок и, превозмогая слабость, начала подниматься на ноги. Последняя жертва, вместе с Отражениями уничтожила и врата. А нет врат – не нужен и тот, кто держал их столько лет закрытыми.
Миральда подумала, что ей во что бы то ни стало нужно разыскать Гила, если он, конечно, не покинул мира живых. А еще… Мир очистился, и последнее пророчество последнего короля должно было сбыться.
Эпилог
… Зима, неслышно ступая на пушистых лапах, входила в Дэйлорон. По ночам подмерзала земля, и лужи покрывались хрусткой корочкой льда. Изредка с темного неба срывались легкие снежинки, но настоящего снега еще не было. Ведь зима только-только вступала в свои права, и до настоящих снегов должен был миновать еще один круг Малой луны.
Миртс уверенно шла вперед, отбрасывая клинком побитые заморозками пухлые листья тамико. Этим растениям была по вкусу земля Дэйлорона, бурные заросли покрывали теперь едва ли не каждый клочок земли, до которого могли дотянуться солнечные лучи.
Гиллард едва поспевал за подругой. Еще давали о себе знать ожоги; каждое неловкое или слишком резкое движение сопровождалось болью. Глаза, хоть и ожили, утратили былую зоркость и слезились. Но – он по-прежнему был жив. И медленно, с помощью Миртс, продолжал восстанавливаться.
– Уже скоро, – вампиресса остановилась, – знаешь, все бы отдала… Чтобы еще раз поесть жаренных тамико.
Гил промолчал. Баюкая ноющую руку, он наконец догнал Миртс и остановился рядом. Вампиресса устало вздохнула.
– Пойдем, Гил. До рассвета недолго, а нам еще нужно подыскать убежище…
Они стояли на заросшей дороге, ведущей в низину. Там их ждали блистательный д’Элома’н’Аинь и Поющее Озеро.
Вампиресса осторожно взяла Гила за руку, он поморщился, но только сжал челюсти. Вся эта боль… когда-нибудь она пройдет. Важно только одно: он не исчез, не рассыпался прахом на траве, и – не одинок в этом странном, чужом и враждебном мире без отражений.
Все осталось по-прежнему: сиял чистотой первого снега королевский дворец, и небо отражалось в застывшем озере. Тишина, в которой вязли звуки, окутала это место былого величия Дэйлорона, бережно храня память об ушедших.
Миртс задержалась на возвышенности, а затем начала быстро спускаться к Поющему озеру; Гиллард снова безнадежно отстал. Он только увидел, как тоненькая черная фигурка упала на колени перед блестящим изгибом, положила ладони на воду… И тишину разбил вопль, полный отчаяния. Гиллард поспешил к Миртс, спотыкаясь и поскуливая от боли. Потом, опустившись на холодный песок рядом с вампирессой, он осторожно прикоснулся к ее тонким пальчикам.
– Оно по-прежнему каменное, – хрипло отозвалась Миртс, – я ничего не понимаю! Неужели… Последнее пророчество так и не исполнилось? Или исполнилось не так, как это видел Шениор?!!
Она растерянно взглянула на Гила, в сапфировых глазах блестели слезы.
– Как же так?..
И он не знал, как утешить это создание, хрупкое и смертоносное. Потрогал черный камень, затем постучал по нему. Поющее Озеро хранило молчание.
– Миртс?!!
Это был голос Миральды, его матери. Странно, что она тоже пришла в эту ночь к озеру… Вампиресса медленно поднялась на ноги и смахнула слезы.
– Миральда.
– Я подозревала, что вы сюда направитесь. А потому решила ждать, пока с вами не повстречаюсь, – просто сказала болотная ночница.
Гиллард не видел ее. Он замер на коленях перед каменной кромкой озера, не решаясь повернуться к матери. Поймет ли она его перерождение? Что скажет, увидев струпья ожогов на лице, сухую, еще не обросшую плотью руку?..
Зашуршали мелкие камешки: мать спускалась к озеру. И снова заговорила.
– А ты, Гиллард? Я хочу знать… Обо всем, что с тобой приключилось. Теперь, когда все закончилось… Гил, это ты?
В голосе Миральды прозвучала тревога.
– Случилось кое-что, о чем тебе следует знать, – жестко сказала Миртс, – Гил, поднимись. Пусть Миральда посмотрит на тебя.
Он подчинился; медленно обернулся и, пересилив себя, взглянул в лицо болотной ночнице. Которая когда-то была ведьмой Миральдой и подарила ему простую человеческую жизнь.
– Хаттар Всемогущий.
Она остановилась, словно налетела на невидимую стену. А в следующий миг налитые тьмой глаза превратились в две полыхающих яростью щелочки.