На крыльях надежды
Шрифт:
А буквально через несколько дней после этого события мужская половина семьи Волковых переехала ко мне. И если Илья был полностью доволен сложившейся ситуацией, то Саша звенел, словно натянутая струна. Коснешься и рванет. Первое время я его лишний раз старалась не трогать, давая возможность привыкнуть к новому месту. Ему выделили комнату, раньше там у меня располагалась гостевая, позволяя переделать ее полностью под себя, насколько это было возможно, не прибегая к ремонту. Но он сильно не спешил обживаться. Перенес минимум
Вечера мы старались проводить вместе. Втроем. Стремясь воссоздать ощущение семьи. Я всеми усилиями пыталась сгладить острые углы, но чем ближе приближался день отъезда, тем напряженнее становилась обстановка в доме. И за несколько дней до вылета, не выдержала, решив поговорить с Александром без Ильи.
— Саша, — постучала я негромко в дверь его комнаты. — Можно?
Мальчишка кивнул, замирая с книгой на диване, пристально следя за каждым моим движением.
— Хотела с тобой пообщаться, — издалека зашла я. — Не против?
— Мгм, — вроде как согласился он и сел, отложив книгу Кира Булычева на тумбу.
— Саша, скажи, что с тобой происходит?
— Ничего, — буркнул он, уставившись на пол, делая вид, что усиленно изучает ковер.
— И все же… Мы с твоим отцом видим, что не так все сказочно, как ты пытаешься нам показать. Саш, пойми простую вещь, молчанием ничего не решает, а лишь усугубляет. Накапливает ворох недопонимания между людьми. Разговаривать необходимо. Высказывать претензии это нормально. Главное, делать это стоит корректно. Мы не телепаты, и не можем угадать, что творится в твоей голове? О чем ты думаешь? Чего хочешь?
Саша не изменил своего положения, не проронил ни слова. Даже взгляд не поднял.
— Помоги нам… мне, — голос дрожал, слова давались с трудом. Я никак не могла пробиться сквозь его глухую стену, что он воздвиг вокруг себя. Вроде и не отталкивает, но и не подпускает. — Пожалуйста.
Его плечи дрогнули, стоило мне едва слышно, практически с мольбой, произнести последнее слово.
— Я не буду называть вас… мамой, — вскинув голову, он уставился на меня своими черным глазищами.
— Я и не прошу… Скажу даже больше, на эту роль даже не претендую. Но согласись, мы могли бы быть просто друзьями. Это уже немало.
— Наверное.
— В общем, если захочешь поговорить, я всегда готова выслушать, — поднялась со стула и, выйдя в коридор, прикрыла за собой дверь.
Саша не подошел ни сегодня, ни завтра, ни даже в день отъезда. И это тяготило.
Питер в феврале своеобразная романтика. Пронизывающий ветер пробирает до костей. Высокая влажность. Я уже и забыла, как здесь бывает в это время года. Но неприятные погодные условия с лихвой компенсировали маленькие вагончики, где продавался просто потрясающий глинтвейн. Горячий, но не обжигающий. С терпкими нотками, а также густым пряным ароматом. Он меня буквально возрождал после долгих прогулок по улицам города.
Илья умудрялся работать так, что я этого даже не замечала. Два раза мы с ним ходили на ужин с немецкими партнерами. Они неплохо говорили по-русски, но когда узнали, что я преподаватель иностранных языков, причем не только английского, а еще и немецкого, пришли в полнейший восторг. Очень душевно пообщались с ними и получили приглашение в Германию.
Ну а за день до отъезда домой нас расписали. Отдел ЗАГСа Петродворцового района, который был выбран нами для этого мероприятия, произвел на меня неизгладимое впечатление. Камерный зал в светлых тонах. Отделка лепниной. Подсветка. Цветы. Все очень гармонично и торжественно.
Я в кружевном платье чуть ниже колена персикового цвета с тоненьким лаковым пояском. Илья в темном костюме без галстука. Маленький букетик кремовых роз. Обручальные кольца. И наши глаза, лучащиеся счастьем. Звонки родных едва мы вышли из зала. Столик в ресторане. А потом прогулка по крышам Питера.
Это было настолько необычно, трогательно и только наше, что я таяла… от его горячих взглядом, обещающих поцелуев, и крепких объятий. Никогда не думала, что свадьба может быть такой незабываемой.
Глава 29
После отъезда отца я места себе не находил. На душе было неспокойно. Но внятно объяснить причину тревоги не мог даже сам себе, не то что другим.
Он женился…
Удручало ли меня изменившееся положение вещей? Наверное… Но с полной уверенностью сказать этого больше не мог. И вообще, в последнее время я ни в чем не был уверен и ничего толком сказать не мог. Но уверенность крепла с каждым днем, что «как раньше» у нас уже никогда не будет.
Мы с отцом несколько недель назад переехали к ней.
Плохо ли мне там? Не знаю.
Хорошо? И опять… не знаю!
Я ничего НЕ ЗНАЮ!
Хотя кое-что есть еще. Кроме моей дурацкой неуверенности, присутствует страх. Я боюсь его потерять. Несмотря на все их разговоры и убеждения, я дико этого боюсь. Я же не слепой. Вижу, как отец рад. Он стал чаще улыбаться. Шутить. Когда мы жили вместе с бабушкой, папа был другим.
Эти мысли не выходили у меня из головы ни днем, ни ночью. Давили. Угнетали. Даже думать о чем-то приятном не удавалось. И радоваться за отца и его… жену тоже не получалось.
Бабушка им звонила, и мы с ней вместе поздравили папу и Светлану Алексеевну со свадьбой, но я в тот момент ничего не ощущал кроме, давящего чувства в груди и… страха. Это очень неприятно. Тяжело. А сегодня они прилетают домой, и я вновь вернусь в ту квартиру. К ним. Нужен ли я там? Или не нужен?
Взгляд бесцельно блуждал по комнате. Не хотелось ничего. И в то же время все раздражало.
— Сашенька, — донесся из кухни голос бабушки. — Идем завтракать.
— Иду, — медленно поднимаясь с кровати, ответил ей.