На крючке
Шрифт:
— Блядь, — кричит она.
Мой рот снова погружается вниз, язык попеременно то погружается в ее киску, то крутится вокруг ее клитора. Нечленораздельные стоны вылетают из ее рта, ее тело дергается, а моя свободная рука поднимается вверх, надавливая на плоский живот.
Когда ее дыхание прекращается, я понимаю, что она близка.
Она задерживает дыхание.
Мой палец входит и выходит из ее тугой дырочки в тандеме с языком в ее киске, мой большой палец вырисовывает круги на ее клиторе.
Все
Она открывает рот в беззвучном крике, ее тело выгибается дугой, а внутренние мышцы ее задницы сжимают мой палец, как тиски.
Я работаю над ее оргазмом, пью ее соки и стону от их вкуса. Дрожь переходит в трепет, и я медленно облизываю ее тело, пока мои губы не прижимаются к ее уху. Я выскальзываю из ее попки, пока только кончик моего пальца не прижимается к ней.
— Однажды, — шепчу я. — Я возьму тебя здесь. Почувствую, как твои мышцы выжимают сперму из моего члена, пока ты доставляешь наслаждение этой сладкой маленькой киске.
Она вдыхает, ее глаза дикие, а щеки румяные.
— Тебе бы этого хотелось? — шепчу я, проводя носом по ее щеке.
Ее руки протягиваются и хватают мое лицо, притягивая меня к себе. А потом она слизывает свои соки с моего рта, ее глаза тяжело закрываются, когда она стонет от вкуса.
Мои внутренности крепко сжимаются, мой член подрагивает.
Она убирает свои прикосновения с моей челюсти, ее язык проскальзывает между моих губ, ее ладони скользят вниз, чтобы схватиться за пряжку моего ремня. Я помогаю ускорить процесс, снимая штаны, пока мой член не вырывается на свободу, толстый и налитой, капающий от потребности быть внутри нее.
Ее пальцы перебираются на мою рубашку, и я замираю, мои руки бросаются к ее, не желая, чтобы она видела недостатки прошлого на моей коже.
— Все в порядке, — говорит она. Она садится так, что ее лицо оказывается на одном уровне с моим, а плоская ладонь ложится на мою грудь, прямо над сердцем. — Я не притворяюсь.
Я глубоко вдыхаю, мои эмоции бешено бегут, страх наполняет мои вены, пока она медленно расстегивает мою рубашку, одну пуговицу за другой, пока она не просовывает руки под рукава, и ткань соскальзывает с моей кожи. Я стою неподвижно, сжав челюсть, готовясь к тому, что, как я знаю, она сейчас увидит.
Она придвигается ближе, ее ноги обхватывают мои бедра, прижимая мой член к ее центру.
— Джеймс, — шепчет она.
Это имя, слетевшее с ее языка, не дает мне покоя, что-то теплое и нужное взрывается в моей груди. Я поднимаю руки, позволяя ей поднять мою нижнюю майку и отбросить ее в сторону.
А потом я жду.
Ее пальцы пробегают по моему торсу, и я бросаю взгляд вниз, страшась увидеть выражение жалости на ее лице.
Но я не вижу.
Ее взгляд широк и открыт, когда она прикасается
Мое сердце беспорядочно колотится в груди. Ее рука проводит по моему бедру, зазубренная линия проходит по моему боку, обжигая от ее прикосновения.
— Что здесь произошло? — спрашивает она.
Я стискиваю зубы.
— Авиакатастрофа.
Ее глаза переходят на мои, а затем она наклоняется и прижимается губами к метке. Мои легкие сжимаются, горло раздувается от этого жеста. Я хочу сказать ей, что она целует шрам, который создал ее отец, и что каким-то образом, одним своим прикосновением, она облегчает боль.
Но я не знаю как, поэтому вместо этого я подтягиваю ее лицо к своему рту и показываю ей это своим телом.
Я втягиваю ее дыхание в рот, прижимаю ее спиной к столу, мой член проскальзывает между складками ее киски и создает трение, от которого мой живот напрягается, а удовольствие пронзает мой позвоночник.
— Скажи это еще раз, — говорю я ей в губы.
— Что сказать?
— Мое имя, — я вжимаюсь в нее, тепло распространяется по каждой клеточке.
Ее глаза закатываются, когда кончик моего члена прижимается к ее клитору.
— Джеймс, — дышит она.
Мой член входит в нее одним толчком, до упора.
Мы задыхаемся одновременно, ощущение того, что я окружен ею, переполняет все чувства. Я боюсь, что если пошевелюсь, то взорвусь, а я хочу, чтобы это длилось вечно.
Медленно я выхожу из нее, а затем снова вхожу, сила моих бедер соответствует всплеску моих эмоций, заставляя меня сходить с ума от потребности войти как можно глубже.
Я наклоняюсь, мой язык лижет раковину ее уха.
— Ты так совершенна. Мне так чертовски хорошо.
Она стонет, ее ногти впиваются в мое плечо, когда ее бедра поднимаются навстречу моим.
Здесь нет обмена властью, нет требования послушания или необходимости держать все под моим контролем.
Есть просто Венди.
Только Венди.
Делает то, что у нее получается лучше всего: поглощает каждую частичку меня.
Мое истерзанное сердце бьется о черную клетку, бьется только для нее, надеясь, что она научится любить его через грязь.
— Еще раз, — требую я.
Я прикусываю губу, мои внутренности бушуют от жара, когда мои бедра толкаются в нее, яйца шлепаются о ее задницу с каждым ударом внутрь.
— Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ты моя.
Она вскрикивает, когда я меняю ритм, мой член полностью входит в нее, мои бедра бьются о ее клитор.
— Я...
Я прерываю ее поцелуем, мне нужно, чтобы она поняла, о чем я прошу.
— Я хочу, чтобы ты сказала мне, но не потому, что я говорю, не потому, что я прошу.