На крючке

Каллихен Кристен

Я всегда говорила, что он был слишком остроумен. Моя челюсть болит от того, что пытаюсь держать рот на замке. Спор на эту тему сейчас не поможет. Вот только Дрю не намерен закрыть эту тему. Вена видна вдоль его горла, когда он продолжает орать.

– Та первая ночь. Это было лучшее гребаное чувство за всю мою жизнь. Я завоевал чертову награду Хайсмана!

– Просто остановись, - говорю я.
– Прекрати менять тему. Сейчас проблема не во мне.

Но он игнорирует мои просьбы, его лицо багровеет.

– Каждый раз

так, когда я с тобой. Мое сердце словно взрывается. Словно я могу потерять сознание, но мне приходится держаться, так как нужно почувствовать это как можно дольше.

– Я чувствую то же самое, - восклицаю я.
– Мне знакомо это ощущение.

– Возможно, это единственное, в чем меня для тебя будет достаточно. Возможно, все, что ты хочешь - это Дрю Чертова Интрижка.

Разочарование раздувается в угодливую дыру у меня в груди.

– Ты называешь меня невежественной? Несколько месяцев я не думала ни о чем, кроме тебя. Ты входил в комнату, и я ощущала тебя.

– И что это меняет для меня?
– он тыкает пальцем себе в грудь.

– Делай с этим что хочешь!
– ору я.
– Ты думаешь, я могу порезать тебя на куски и разложить их по категориям? Дрю - мужчина. Дрю - игрок. Дрю - супер-трах? Я пыталась, и поверь мне, это так не работает. Когда я говорю, что хочу тебя, я хочу тебя всего. И когда говорю, что люблю тебя, я люблю всего тебя. Сейчас ты - тот, кто хочет навешивать на все ярлыки.

– Я просто следую протоколу, дорогая, - его тон так ехиден, что мои глаза слезятся.

– Перестань быть мудаком, - кричу я, делая шаг в его личное пространство.
– Ты говоришь, что не хочешь моей жалости. Ну, она, кажется, соответствует тому дерьму, что ты творишь.

Он фыркает, и я подхожу ближе.

– Хочешь моей жалости, Дрю? Ну, же?

– Почему ты на самом деле здесь, - выпаливает он в ответ.
– Чтобы поиграть в няньку?

Ярость накатывает на меня, такая сильная, что я не могу с ней справиться. Но я не готова к осмыслению его боли. Не тогда, когда знаю в чем ее причина. Боль пронзает мой живот, вызывая желание свернуться калачиком.

– Ты никогда не простишь меня.

Его подбородок приподнимается.

– Возможно, что нет.

На какое-то длительное напряженное мгновение мы замираем, глядя друг на друга. Ноздри Дрю расширяются, его напряженная грудь вздымается и опадает в волнах прерывистого дыхания.

А затем я отступаю.

– Знаешь что? Я не могу сделать этого с тобой прямо сейчас. Это выматывает.

Он моргает, его голова дергается, словно я дала ему пощечину.

– Ты права. Думаю, тебе стоит уехать, - в его голосе сочится так много презрения, похожего на сухой лед. Его глаза холодны и мертвы. И я чувствую, как леденящий холод доходит до моих внутренностей.

Я думаю, что тебе стоит уехать. Мне приходится мысленно повторить эти слова еще раз до того, как смогу

осознать их. Я не могу даже ответить, настолько мое тело онемело.

Знаю, он не хочет этого на самом деле. Ему просто хочется скрыться там, где ничто не сможет его ранить. Я знаю это, потому что была с ним так долго. И знаю, что это сделает с ним, если Дрю пойдет своей дорогой. Ему не суждено кануть во тьме.

А если я уйду, он подумает, что заслуживает этого. Потому хоть раз в жизни, я не стану выбирать безопасный путь. Я не стану защищать себя, даже зная, что это ранит меня. Его просьба уйти уже обжигает мою кожу. Но ради него я готова претерпеть боль.

И словно все уже решено, Дрю разворачивается, собираясь уйти, его выражение лица становится мрачным, закрывая все эмоции. Я справляюсь с собой и говорю:

– Нет.

Он останавливается на полпути и оборачивается.

– Прости, что?

– Ты прекрасно меня слышал. Я живу здесь.

– Нет, это я здесь живу. А ты просто тусуешься.

Его тон давит на меня, как мертвый груз.

Мило, Дрю. Мило. Я не хочу его ранить. Знаю, что именно он делает и зачем. Так что это не должно задевать меня. Но, конечно же, это причиняет боль.

– Ты просил меня переехать к тебе, - говорю я.
– Это означает, что я здесь живу.

Его темные брови приподнимаются чуть ли не к линии роста волос.

– Ты вообще слышала, что я сказал? Я не хочу, чтобы ты была здесь.

– Ну, это просто хреновое дерьмо, верно?
– я скрещиваю руки на груди, когда говорю это. Не знаю, влияет ли на него это движение или то, что я не пытаюсь скрыть свою дрожь, но Дрю реагирует.

Он делает шаг в моем направлении, а его цвет лица снова становится бордовым.

– Что, твою мать, с тобой не так? Я. Не. Хочу. Видеть. Тебя. Здесь.

Я изо всех сил стараюсь не заплакать, приподнимая подбородок и встречаясь с ним взглядом.

– Меня. Не. Волнует. Это.

Какое-то время он просто смотрит на меня, румянец покрывает его щеки. А затем он хватается за волосы у себя на затылке так сильно, словно собирается их вырвать. Его бицепсы выпячиваются, а зубы стискиваются, создавая гримасу на лице парня.

– Почему ты вообще тут стоишь? Уходи, - он машет рукой, словно я муха, и ему нужно меня согнать.

– Почему ты на хрен не уходишь!
– сейчас Дрю так громко кричит, что у меня звенит в ушах. Вены бугрятся на его шее. Его лицо такое красное от злости, что искажается. Мне следовало бы его испугаться. Он нависает надо мной, шесть футов и двести тридцать фунтов свирепого мужчины. Один его удар может разбить мое лицо. Но я не напугана, потому что все в его трепещущем теле говорит мне о сдержанности. Он разойдется по швам, но сдержится и не ударит меня.

Однако это не уменьшает моей собственной ярости. Она словно зажженный костер в сухом лесу.