На крючке

Каллихен Кристен

– Получил ее от агента.

– От агента?
– я подпрыгиваю, разворачиваясь и становясь к нему лицом.
– Что? Зачем?
– ни один из нас не поощрял подобные обращения к агентам с просьбами о любых вещах. Мы сделаем свой выбор команды свободно, без давления каких-либо обстоятельств.

Грей не смотрит мне в глаза, когда отвечает, но я вижу, как он щурится от бледного зимнего солнечного света.

– Все просто. Мне была нужна машина, так что я попросил у своих троих топ агентов о прокатной тачке, - он пожимает плечами.
– В любом случае, нужно было начать сужать

свой выбор команд, так почему бы не посмотреть на их реакцию, на мою просьбу, ну, знаешь?

Напряженно я киваю.

– Так что я получил предложение взять Мэрс. Сладкую красотку купе AMG SLS.

Я присвистываю. Сейчас это машина, которую мне бы очень хотелось иметь.

Понимающий взгляд Грея говорит мне о том же.

– Второй агент предложил одолжить мне свой личный Ferrari California и девчонку для компании.

– Две девочки по цене одной. Это... хм... великодушно, - я все еще не могу поверить, что некоторые цыпочки мирятся с подобным дерьмом.

– Ага, - Грей скрещивает ноги в лодыжках, а затем невесело смеется.
– Так что, когда следующий парень, Маккензи, - добавляет он, поясняя, - сказал мне "послушай, малыш, я объявлю войну за тебя в день отбора, буду стараться держать прессу подальше от твоей задницы и вытяну твою жалкую шкуру из тюрьмы, если ты когда-то будешь достаточно глуп, чтобы туда загреметь, но я не стану сосать твой хуй, так же как и не прошу тебя отсосать мне", я был в шоке.

В течение секунды я моргаю несколько раз, а затем широко усмехаюсь. Грей делает так же.

– Так что, - заканчивает он, - Маккензи сказал, что я могу одолжить на несколько недель Fiat его дочери, потому что она сейчас учится за границей. И вот ты видишь результат, - он указывает рукой в сторону этого розового кошмара.
– Одна машина для клоунов цвета розовой отвратительной жвачки к вашим услугам. О, и если я решу, то могу ее выкупить, - Грей закатывает глаза.
– Это худшая штука достойна, чтобы на ней сбросились с утеса, но другой у меня нет.

– Вероятно, парни устроили тебе ад, - я пытаюсь улыбнуться, когда говорю это.

Брови Грея сходятся на переносице.

– Они зовут меня Гламурным Греем.

– Ахх...
– я смотрю на машину, которая крайне далека от понятия гламура, - в этом типа скрыта ирония?
– что бы не вдохновляло парней, знаю, что это было злом.

Щеки Грея становятся красными.

– Нет. Маршалл, этот хрен ходячий, рассказал, что его младшая сестра играет с крошечными куклами, которые зовутся Гламурными Девушками и о том, что они ездят на такой же машине, как моя. Генри...
– Грей раздраженно машет рукой в воздухе.

Я не стану смеяться... Я смеюсь до слез.

– Ты тоже ходячий хрен, - бормочет Грей.

– Как скажешь, Гламурный Грей.

Нехотя он усмехается, но веселье не затрагивает его глаз.

– Однако серьезно, - говорю я, - будет лучше, если ты не продашься за эту тачку.

– Тебе тоже стоит подумать о Маккензи. Знаю, он заинтересован в тебе.

Мой смех стихает в секунду. Маккензи был у меня в приоритете, главным образом потому, что он казался мне довольно прямолинейным парнем, и история Грея вне

сомнений прибавляет ему веса. Но я не могу остановить свои сомнения, что так и поднимают свои уродливые головы из-под глади воды. Я вынуждаю себя кивнуть.

– Ага, - прочищаю горло и добавляю.
– Ага, он кажется неплохим выбором.

Мы оба молчим, слушая негромкие звуки со стадиона.

– Насчет вчерашнего вечера. Прости, - я не могу смотреть на него. Пока нет. Жар нарастает внутри моего носа и под веками.
– Я был хуесосом.

Уголком глаза я замечаю, как Грей поворачивает ко мне голову.

– Ага, ну, ты довольно-таки клевый хуесос, самый клевый среди всех хуесосов... Блядь, - он кривится.
– Это прозвучало как-то неправильно.

Мы оба смеемся, становясь ровно. А затем я поворачиваюсь к Грею лицом.

– Я правда имел это в виду, Грей.

Он краснеет, а его губы сжимаются в линию.

– Я знаю.

– Я никогда не думал, что ты станешь флиртовать с Анной. Никогда.

Рассеяно он кивает.

– Я знаю, мужик. И знаю, что ты сходишь с ума. Я бы тоже себя так чувствовал на твоем месте.

– Я...
– слова становятся поперек горла, и покалывающий жар нарастает.
– Ты... Черт, - я хватаю его за плечи, словно собираюсь вытрясти из парня все дерьмо, но вместо этого притягиваю его ближе. Мои объятия крепкие.
– Я люблю тебя, ладно?

Он обнимает меня в ответ, так же крепко, ударяя кулаком мне в плечо. А затем мы оба отталкиваем друг друга, смеясь.

– Дерьмо, - говорит он, украдкой вытирая влагу в уголке глаза, - ты доведешь меня до соплей и слюней словно какого-то глупого мужика-малыша.

– Потому что ты и есть мужик-малыш, - отвечаю я, вытирая своим предплечьем глаза.

Снова дует сильный ветер. Здесь слишком холодно, чтобы просто стоять на месте.

– Тогда, пойдем, - Грей подходит к своей машине Барби и достает что-то из салона. Мои внутренности сжимаются, а сердце ускоренно стучит, когда вижу футбольный мяч.

Грей вызывающе смотрит на меня, а затем бросает мне мяч. Должно быть, я выгляжу, как идиот, который должен либо словить его, либо позволить упасть.

Я выбираю словить.

– Мы просто побросаем мяч, - тон Грея не предполагает возражений.

Мяч дарит такие хорошие ощущения, находясь в моей руке, что я хочу прижать его к груди, словно ребенка.

– Пытаешься повлиять на меня?
– спрашиваю я.

– Ты будешь бросать или как?

Моя рука напрягается от необходимости запустить мяч в полет.

– Со всех сил, - часть моей самоуверенности покидает меня, когда оглядываюсь на стадион.
– Но не здесь.

– Поехали в парк, - Грей идет к пассажирской стороне грузовика.

– Не поедем на гламурном мобиле?
– говорю я, когда мы оба забираемся в пикап.

Он выглядит возмущенным, как черт, но при этом улыбается.

– Знаешь, ты у меня в огромном долгу из-за той машины.

Я знаю. Я обязан ему большим, чем он себе вообще представляет.

– Анна готовит ореховый пирог с бурбоном. Я сказал ей испечь четыре, - и она назвала меня свиньей, словно это может меня как-то остановить.
– Я отдам тебе два.