На линии огня. Слепой с пистолетом
Шрифт:
И как только пары закружились в танце, а с ними президент и Первая леди, Хорриган подошел к Лилли.
— Он не единственный — горько произнес Хорриган
— Что?
— Ничего.
Когда музыка затихла, он улыбнулся ей и заметил:
— Ты очень хороша сегодня.
— Да? Спасибо.
— Так бы тебя и скушал.
Ее усмешка была едкой:
— Каждый раз, как только ты начинаешь мне нравиться, ты выдаешь нечто совершенно неуместно-сексуальное, зачем?
— Я постараюсь, чтобы мос следующее сексуально заявление было бы уместным.
Затем он
— А что ты имела в виду под словом «нравиться».
Она отвернулась и буркнула:
— Ты знаешь.
— Нет же, я не знаю.
— Эта… запись телефонного разговора. Когда Бут заговорил о твоей жене…
— Бывшей жене.
— Хорошо. В общем, я почувствовала… жалость.
— Жалость ко мне, ты об этом?
— Забудь об этом, — она сжала губы и отвернулась, продолжив вглядываться в гостей. — Знаешь, ты можешь быть совершенно невыносимым, Хорриган.
Он покачивался на каблуках, а оркестр заиграл нс менее слащавую вариацию на тему Джорджа Харрисона «Something».
— На этой неделе мне довелось нравиться не единожды. Сначала сумасшедшему убийце… потом очень милой девочке, которая невыносима.
Она посмотрела на него скорее весело, чем обиженно.
— Девочка?
— Женщина. Человек. Кто угодно. Я уже не в том возрасте, чтобы подбирать слова. Кстати, почему бы нам не примкнуть к остальным… Потанцуем.
Она покачала головой.
— Я не смогу. Мне легче наблюдать отсюда сбоку. Может, как-нибудь в другой раз… после работы.
— Мы и так пока без работы на пару часов.
— Нет, спасибо, — она отвернулась.
Чтобы остудить раздражение, он решил подшутить над ней: немигающим взором он уставился на ее платье.
— Что это ты делаешь, Хорриган?
— Использую свои детективные способности. Ты же знаешь, что я опытный сыщик.
— О чем ты говоришь?
Он важно кивнул с таким видом, будто бы наконец совершил серьезное открытие.
— Думаю, что я все-таки понял, где ты прячешь служебное оружие.
Но на этот раз она не улыбнулась. Она пристально посмотрела на него пожав плечами, он скрылся в толпе.
Он не мог заметить, как ее серьезность сменилась улыбкой. Однако, когда Дилл Уоттс смотрел на нее, на ее лице уже прочно сидела профессиональная маска секретного агента.
На следующий день, сидя в самолете, летящем в Лос-Анджелес, Митч Лири (он путешествовал под именем Джеймс Карни) напевал «With A Little Help From Му Friends» и заполнял персональный чек на приставном столике перед своим креслом. Сумма, выписанная на чеке корпорации «Майкроспан» равнялась 1000 долларов и была предназначена в фонд «Кампании за перевыборы президента». Лири поправил очки. Он был одет в заказной деловой костюм. У него были темные волосы и темные усы. Одним словом, путешествующий господин средних лет приятной наружности. Он положил чек перед собой, глядя на начинающую подсыхать подпись «Джеймс Карни» и улыбаясь так, будто он только что написал потрясающий пейзаж.
Голос пилота в динамике объявил, что самолет приближается к Лос-Анджелесу и что пассажиров ждет приятная теплая погода.
— Не могли бы вы убрать свой столик, сэр? — приветливо обратилась к нему проходившая очаровательная стюардесса.
— Конечно, — широко улыбаясь, ответил он и не спеша, убрал чек в конверт с наклеенной маркой. Он заклеил его, положил во внутренний карман пиджака и убрал свой столик.
Западный Административный проезд был тупиковой улочкой между Западным крылом Белого дома и Старым административным зданием. Разумеется, весь он был расчерчен и пронумерован для парковки автомобилей. Целый ряд мест был забронирован для лимузинов приезжающих официальных гостей, а остальные принадлежали командам служащих из обоих соседних зданий. Лилли Рейнс как раз направлялась к своему «бьюику» последней модели в дальний конец стоянки, как Хорриган окликнул ее.
— Агент Рейнс!
Со времени того благополучного государственного приема во Французском посольстве минуло два'дня. Был прекрасный прохладный осенний вечер. Он подбежал к ней, улыбаясь, как ему казалось, по-юнош^сски, однако в его возрасте он уже не мог быть ни в чем уверен.
— Как бы тебе понравилось подбросить коллегу до дома? — спросил он. — Мой партнер Д’Андреа укатил на день.
Она подарила ему тяжелый взгляд.
— У тебя получается все лучше, — заметил он.
— Что?
— Взгляд.
Напряжение на се лице сменилось усмешкой.
— Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?
— Издеваться над тобой? С каких пор это так называется? Мне казалось, что я флиртую.
— Анита Хилл, — заявила она и вставила ключ в дверцу автомобиля, а затем через плечо продолжила, — ты же знаешь, эти отношения ни к чему не приведут. Зачем же ты настаиваешь на них.
— Это звучит ободряюще.
— Что?
— Слышать, что у нас есть отношения. Давай, подвези меня. Будь другом.
Она оглянулась, сдаваясь.
— А я куплю тебе порцию мороженого, малышка.
Она приподняла бровь, он воздел руки вверх, точно демонстрируя, что он безоружен, сдастся, совсем как мальчишка.
Теперь это подействовало.
Она расхохоталась, и это был глубокий искренний смех, столь же прекрасный, как прохладный ветерок.
— Садись, записной волокита.
А вскоре они уже сидели вместе напротив мраморной колонны на ступеньках мемориала Линкольна с мороженым в руках. Ни одного человека не было вокруг, ни туристов ни прохожих, никого. И только нежный ветер поигрывал ее волосами.
— Ты не могла бы распустить их?
— Что?
— Свои волосы.
Она чуть-чуть улыбнулась и лизнула мороженое.
— Не обгони самого себя, Хорриган.
— Зови меня Фрэнк, хорошо? Я устал обращаться к тебе «агент Рейнс».
— Хорошо, Фрэнк.
— Спасибо, Лилли, — он откусил мороженое (себе он взял ванильное, ей шоколадное). — Знаешь, никогда раньше я нс работал с женщиной-агентом. Сколько вас всего, нс скажешь?
— Сто двадцать шесть, по последней сводке.
Он усмехнулся глубоко и серьезно.