На линии огня
Шрифт:
— Двадцать пять из двадцати пяти. Невероятно! Никогда не видела ничего подобного!
— Для вас это будет день сюрпризов, — сказал Римо, встал со стула и, взяв доктора Ледору за плечи, прижался губами к ее губам.
На какое-то мгновение она напряглась, как бы от неожиданности, затем губы ее расслабились и разомкнулись, и кончик языка вышел между ними навстречу Римо. Держа ее в том же положении, Римо двинулся к дивану, стоявшему у противоположной стены кабинета, осторожно опустил ее на диван. Она начала расстегивать платье.
— Двадцать пять из двадцати пяти! — повторила она.
— Забудьте об этом, — сказал он.
— Не могу. А это все, что вы умеете?
Теперь очередь смеяться была за Римо.
— Нет, — сказал он. — Не все.
И, сбросив с себя одежду, повернулся к ней.
Глава одиннадцатая
Римо и Чиун сидели в светлом, продуваемом прохладным ветром сквере у подножья сент-луисской Арки. Рядом текла Миссисипи, которая, хотя и была в какой-то степени очищена в этом месте от особо крупного мусора, тем не менее по-прежнему оставалась истинно американской рекой, представляя собой водную артерию, основными элементами которой являлись токсичные отходы. Римо сидел и размышлял о том, не может ли так случиться, что в один прекрасный день какая-нибудь американская река вдруг возьмет да и самовозгорится по причине того, что содержание в ней химических элементов превысит предельно допустимое значение. И если да, то хорошо было бы, чтобы в тот момент на ней ловил рыбу этот паршивый маленький поджигатель, и чтобы сидел он в лодке, а лодка была ба на самой середине.
— Чего ты вздыхаешь? — спросил Чиун. Обутой в шелковую сандалию ногой старый кореец отгонял голубей, вразвалку подходивших к нему в надежде получить подачку в виде арахиса или хлеба.
— Потому что я прохлопал это дело, — ответил Римо. — Эти психи слиняли, и я теперь понятия не имею, где их искать. А они, зная, что за ними охотятся, залягут где-нибудь. Как я теперь их найду, черт подери?!
— Возможно, ты и прав, — проговорил Чиун, отгоняя ногой голубя. — Не могу спорить с твоими глубочайшими познаниями в области психологии преступников. В таком случае тебе просто нужно отказаться от этих поисков.
— Ты забыл о Руби, — сказал Римо. — Я делаю это ради нее.
— Не думаю, чтобы Руби пожелала твоей гибели ради нее, — заметил Чиун.
— Да? — отозвался Римо. — Это ты так думаешь. Но эта женщина должна быть отомщена, и я беру это на себя. Разговор окончен.
Он плотно сжал губы и устремил взгляд куда-то вдаль.
— Ты просто чувствуешь за собой вину, оттого что позабавился сегодня с женщиной, — проговорил Чиун.
— Ничего подобного, — ответил Римо. — А откуда ты об этом знаешь?
— Ты что ж думаешь, что я после стольких лет не знаю, чем ты занимаешься? — спросил Чиун.
— Ну, как бы там ни было, а я от этих ребят не отстану. Вопрос лишь в том, как мне их найти.
— Если ты так настаиваешь... — проговорил Чиун.
— Настаиваю.
— Ты полагаешь, что они от тебя спрятались. Однако совсем не обязательно, что им известно, кто ты такой. Они могут подумать, что ты наткнулся на них совершенно случайно, об этой случайной встрече уже давно позабыли.
Чиун пнул ногой голубя, который, воркуя, вертелся возле его ног.
— Возможно, ты и прав, папочка, — сказал Римо.
— Как всегда, — отозвался Чиун. — В таком случае, мы просто должны взять под наблюдение те места, где они, предположительно, могут взяться за свое дело.
— Мы? — переспросил Римо. Чиун кивнул.
— Да, мы. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что после смерти Руби единственным твоим желанием что-то сделать, было желание отомстить за нее, уничтожив тех, кто ее убил?
— Ну да, об этом я и думаю.
— А тебе это ни о чем не говорит? — спросил Чиун.
— А что такое?
— А то, что ты продолжаешь выполнять свое предназначение наемного убийцы, и это единственное в твоей жизни дело, которым ты можешь гордиться, если делаешь его хорошо.
— Я уже над этим думал, — сказал Римо. — И продолжаю думать. Поэтому я и считаю, что я хороший человек... — он сделал паузу, ожидая, что Чиун рассмеется, но старый азиат никак не отреагировал. — А раз я хороший человек, значит, я могу быть одновременно и хорошим человеком, и наемным убийцей. Но вот как к этому отнесутся другие? Как ты думаешь, смогут ли они считать меня хорошим человеком, если узнают, что я наемный убийца?
— Так ты хочешь сказать, что эти самые другие люди, кто бы они там ни были... что для тебя важно знать, какого они о тебе мнения?
— Да, именно так, — ответил Римо.
— Это детский лепет, — сказал Чиун. — Кто-то так или иначе должен быть наемным убийцей. Тебе просто повезло, что выбор пал именно на тебя. Только подумай о всех тех дилетантах, которым хочется стать наемными убийцами и которые только порочат это искусство. А ты — ты единственный, кому повезло.
— Не все сочтут это везением, — проговорил Римо.
— Находятся и такие люди, которые считают, что Земля плоская, — заметил Чиун. — Как ты относишься к такому мнению?
Римо покачал головой.
— Не знаю, отец мой. Этого я не знаю.
— Послушай, Римо, ведь вот и об этих голубях можно по-разному думать. Вот они — бесполезные, грязные твари, которые не украшают мир ни песнями, ни внешним видом, однако американцы усиленно их откармливают.
Еще один голубь коснулся его одеяния. Чиун нашел под скамейкой орех и носком своего шелкового тапочка подтолкнул его вперед. Голубь, увидав орех, поспешил к нему.
— А насчет того, может ли наемный убийца быть хорошим человеком, — продолжал Чиун, — то почему бы и нет? Я, например, горжусь тем, что я ассасин. И в то же время, знаешь ли ты человека, который был бы лучше меня?
Он встал со скамейки, и его правая нога поднялась над голубем и опустилась. Взметнувшиеся полы кимоно скрыли от глаз птицу, но Римо успел заметить, как та дернулась в предсмертной судороге.
Рассмеявшись, Римо встал и обнял Чиуна за плечи.
— Нет, папочка, — сказал он. — Ты лучше всех.