На ловца и зверь бежит
Шрифт:
Я остановилась перед ничем не примечательной дверью, ведущей в квартиру Воробьевой.
В абсолютной тишине подъезда просверчал звонок. Я позвонила еще раз и еще… Ни ответа ни привета.
Дождавшись, когда прогромыхает очередное железное чудище, я приложила ухо к двери. Слава богу, слух у меня тонкий. И этот музыкальный слух уловил в глубине квартиры слабое шевеление и стоны. Я еще раз надавила кнопку звонка, почувствовав тревогу.
Я подергала ручку, и, очевидно, в ответ на мое движение стоны стали
Отмычки в машине. Я вернулась к ней, а потом быстро обратно. Я уже почти открыла замок, как внизу услышала скрип двери и торопливые шаги входящего в подъезд человека. Я быстро вынула отмычку из замочной скважины и, вскинув руку к звонку, замерла в благопристойной позе, делая вид, что пришла в гости. Дождавшись, пока пришелец благополучно загрузился в лифт, я продолжила свои манипуляции с замком.
Отперев наконец дверь, я вошла. Трехкомнатная квартира с добротной мебелью, коврами на полу, стены оклеены гэдээровскими еще обоями.
Стоны доносились из спальни. Еще через секунду пространство квартиры, вязнущее в жидком каучуке этих стонов и слабых призывов о помощи, содрогнулось, а потом вдребезги разлетелось от женского крика.
Я кинулась в спальню. На полу, между широкой двуспальной кроватью, накрытой желто-коричневым шерстяным пледом, и стеной, лежала стройная длинноволосая шатенка. Ее длинные, согнутые в коленях ноги, едва прикрытые коротеньким атласным халатиком, были притянуты к животу. По пальцам правой руки, тоже прижатой к животу, темными струями стекала кровь. Левую она вытянула вперед, как бы моля о помощи.
Пушистый ворс бежевого ковра жадно впитывал густую красную влагу.
— Нина, — окликнула я раненую, опустившись перед ней на колени, — ты слышишь меня?
Она чуть повернула голову на звук моего голоса.
— Я твой друг, что случилось?
Бледные губы Нины зашевелились.
— Она стреляла в меня… — с трудом выговорила она и закашлялась.
Этот кашель усилил ток крови. Я вскочила, метнулась в гостиную. К счастью, у Нины был телефон. Я схватила трубку, валявшуюся на диване, и набрала «ноль три».
— Срочно, девушка, огнестрельное ранение в живот, — я продиктовала адрес.
— Кто говорит? — услышала я в трубке.
— Я соседка пострадавшей, скорее, она потеряла много крови.
— Ждите, «Скорая» будет.
Я нажала кнопку «отбой» и молнией вернулась в спальню. Нина потеряла сознание. Ее правая рука, кляпом зажимавшая кровоточащую рану, теперь покоилась на ковре.
Я расстегнула ей халат, рывком выдернула простыню из-под пледа и сделала нехитрую перевязку.
— Нина! Нина! — я слегка похлопала ее по щеке.
Заметив, что она приходит в себя, я склонилась к ее лицу.
— Нина, где Семен?
— Не знаю, — едва слышно прошептала она.
— Где он может прятать важные документы?
— Ящик…
— Нина! Нина! — произнося это имя как заклинание, я пыталась вызволить ее из тенет безмолвного мрака.
— Я… ничего… — Нина на миг вынырнула из забытья.
— Какая почта, Нина, ты знаешь номер? Нина, «Скорая» уже едет.
— Поч… — окончание уплыло в бессознательный вакуум.
Нина хотела было продолжить, но снова провалилась в черную бездну.
Я поднялась и посмотрела по сторонам, вышла в гостиную, прошла в третью комнату. Вот, скорее всего здесь… Я наклонилась к письменному столу, выдвинула ящик.
Какие-то бумаги, газетные вырезки, ага, письма. Большинство из них были адресованы Воробьевой, но на одном конверте я прочла: «Тарасов-26, а/я 3718».
Двадцать шестое отделение? Кажется, это на вокзале, точно на вокзале.
Я вышла из квартиры и позвонила в соседнюю дверь. Открыла бодренькая старушка в байковом халате и вопросительно посмотрела на меня.
— С вашей соседкой плохо, я вызвала «Скорую», встретьте доктора, я оставлю дверь открытой. Я опаздываю на самолет, хорошо?
— А вы кто будете? — спросила любопытная старушка.
— Я знакомая ее знакомого, Семена, — ответила я, упреждая дальнейшие расспросы.
— А-а… — задумчиво протянула старушка.
— Ну вот и хорошо, значит, договорились?
— Сейчас, только газ выключу, — и шустрая бабулька скрылась за дверью, предусмотрительно закрыв ее на цепочку.
Не став дожидаться, пока она вернется, я бегом вернулась к машине.
Резко стартовав, через три минуты я въехала на привокзальную площадь.
Глава 10
Лысенко, довольный своим хитрым маневром, сбегал по ступеням вниз, когда увидел двоих парней в коротких кожаных куртках, поднимавшихся навстречу. Они тихо переговаривались между собой. Парень, что был пониже, отошел в сторону, пропуская Семена Григорьевича, и был уже на несколько ступеней выше его, когда Лысенко, поравнявшись с его более высоким и крупным товарищем, получил неожиданный и мощный удар под дых, который заставил его вскрикнуть, согнуться пополам и, хватая ртом воздух, опуститься на ступеньку.
Прежде чем он успел отдышаться и что-то произнести, сверху ему на голову обрушился еще один удар, от которого Семен Григорьевич потерял сознание.
— Ну че, Бобер, куда теперь его, на хату? — промычал Малыш.
— Нет, потрясем на природе, — ответил Бобер.
— Значит, в тачку? — сделал предположение его напарник.
— Чой-то ты больно догадливым стал, — съязвил довольный Бобер. — Взяли!
Они подхватили обмякшее тело Лысенко и потащили его вниз.