На Москве
Шрифт:
— Матушка ты наша родимая, что с тобой сделали? Что с тобой сталось?!.
И слёзы, искренние, горькие, неутешные слёзы падали, как огненные капли на осужденную.
На Красном крыльце показался человек в шёлковом исподнем кафтане и в чёрной скуфье на голове.
Окинув гневным взором толпу, он стукнул своим посохом, и от того стука задрожали стены. Зычный голос явившегося покрыл стоявший на площади шум и даже грохот бури.
— Что за голь кабацкая здесь расшумелась и разбудила меня от векового сна? Что вы за люди? Как
Народ вздрогнул и подался назад перед страшной тенью Иоанна, открыв бунтующую ватагу. Яростный крик вырвался из уст Грозного Царя и, подняв свой посох, он погрозил насильникам.
— Где лиходеи, что изменным обычаем преступили крестное целование и со ворогами христианскими соединились? Преемникам моим я оставил царство цельным, крепким и грозным: а вы, умышлениями лукавыми, до чего довели нашу Русь?..
Теперь одни лишь мятежники стояли перед ним на ногах, дерзко не преклоняя колен и понукая палача:
— Ну же! Чего стал-то, делай своё дело! Мы ждем. Утолим нашу ненависть, и каждый пусть получит свою часть добычи.
Лицо Иоанна перекосилось судорогой, железный посох завертелся в руке, и голос царя загремел, как колокол.
— Как? Ужли это — русские люди, что дерзают говорить богомерзкие речи и идут на подслугу лихих ворогов?.. чего-для беснуетесь, христопродавцы? Как Иуда продал Христа, тако и вы продаёте Святую Русь, славы ради мимотекущей, лестью языка прельщенные! — Хотите вы церкви разорять, иконы попирать, христиан погублять? О, род убогий, скудоумный и растленный! Не страшитесь вы, окаянные, поднимать руку на свою мать — родную землю, которая вспоила и вскормила вас и в которой успокоятся кости ваши. Горе, горе, народу, порождающему губителей и отступников! — Но, если живые, слепотствующие, безумствуют, так я — царь Иван, — призову спасать Родину души тех, которые возвеличили её и собрали кусок за куском в могучее необъятное, богатейшее царство!
— Приидите все, кто руками своими созидал благополучие русской земли и кровь свою проливают за неё. Призыв набата, звон колоколов угрожаемых церквей да потрясёт надгробные памятники ваши и пробудит вас. Собирайтесь все — Отечество в опасности! Нужны верные, истые сыны, чтобы бороться против слуг сатанинских!..
И он швырнул свой посох в крамольников, которые отхлынули в беспорядке.
Между тем, в воздухе слышался смутный гул, и со всех концов небосклона тучами появлялись воздушные тени, слетавшиеся к Кремлю, где и опускались на землю вокруг помоста.
Среди них видны были древние воины, сломившие татарское иго, во главе с Дмитрием Донским, и храбрые бойцы за русское державство под предводительством Минина и Пожарского, изгнавшие ляхов из стен того же самого Кремля, и неисчислимые полчища крестьян, руководимых Сусаниным, — тёмные, неизвестные, но бессмертные герои, которые за родную страну усеяли костями своими поля битв Европы и Азии.
Затем, рядом с Иоанном,
Всё больше и больше, с разных сторон, прибывали самоотверженные защитники Отечества: Суворов, Румянцев и Кутузов, герои Отечественной войны и незабвенные защитники Севастополя с Нахимовым, Корниловым, Истоминым. Под начальством «белого генерала» явились павшие со славой на полях Болгарских, меч которых, подобно мечу Святослава, ударил во врата Византии. Наконец, предстали те, чья дымящаяся кровь оросила далёкую Маньчжурию; даже они откликнулись на призыв и встали из могил своих…
Перед этой величавой и грозной массой великих и отважных стояльцев за Родину злобный сброд попятился.
Тогда один из вожаков, — с лицом Иуды, из того самого племени, которое, где ни пройдёт, всюду сеет смуту, везде оставляет по себе кровавый след, ведя за собой горе и разорение, — стремительно вскочил на помост и, размахивая руками, яростно заорал:
— Ко мне рабочие!.. Не давайте запугивать себя сказками, да баснями. За вас, ведь, за ваши права, за вашу свободу боремся мы. Долой предрассудки! Истинная родина — это вселенная; единый бог— это выгода; единая заповедь — это сила! Увенчаем же наше дело и предпишем законы. А ты, палач, делай, что нужно: руби тело ненасытного чудовища и каждому дай часть. А не то, берегись моей мести!..
Захлёбываясь и обливаясь потом, он подталкивал палача, чтобы тот поднял топор, и товарищи помогали поддерживать смуту, махая факелами раздора…
Бесчинствующая свора повторяла за ними: — Смерть ей!.. Смерть!
Видение 5-е
Топор уже был занесён над несчастной, как внезапно в ночной тьме, рассекая кровавый сумрак, заволакивавший горизонт, блеснул широкий луч яркого света. Между палачом и его жертвой стал тот, который грудью оборонял родную землю от шведов, немцев и литовцев, берёг благо и покой народные от татарщины и за верную службу свою был прозван «Солнцем земли русской».
Доспехи его блестели и искрились, как снег на солнце; широкое сияние озаряло голову.
Подняв огненный меч. Покровитель Империи заслонил невинную страдалицу своим светозарным телом. А, следом за ним, отовсюду собирались светлые образы святых молитвенников русской земли, — мучеников, пустынников и схимников. Они окружили распростёртую на эшафоте женщину и изливали целительный елей на раны её.
Шайка народных изменников и крамольников в ужасе шарахнулись во все стороны.
И Александр Невский возвысил свой громоносный голос: — Наша борьба, братья, будет борьбой света со тьмою. Дружно и смело вперёд на бой за спасенье Родины и веры Православной…
1906 год