На мягких лапах

Крыжановская Оксана Сергеевна

– Это точно ирусан? А чего расцветка такая странная.

– Нормальная расцветка! И вообще нечего мне тут на товар наговаривать!

– Это тебе нечего на добрых людей голос подымать.

– Мужик, дело говорит, что тебя за ирусан такой странный, белый. С ним не на охоту не выйти, не в слежку пустить.

– Чай смесь какая-то.

–

Ирусаны спариваются только друг с другом.

– Тогда это что не ирусан?

– А какой черт разберет.

– Слушайте, умники, вали отседаль. Нормальный ирусан, а что белый, так для зимний охоты специально выведен.

– Таки специально? Ох, и выхваляешь ты свой товар.

– Вот и покупай после этого кота в мешке!

– И вправду, вытащи из мешка, да хоть поглядеть дай самка иль самец.

– Папа! Папа! Смотри, какая большая кошка! И белая! Папа, купи! Купи, пап! Я буду звать ее Белкой! Купи!

***

– Эль? Эль, что случилось?– обеспокоенный голос вырвал меня из проклятых когтей памяти и вернул в настоящее.

– Извини, - пробормотала я, а потом неожиданно для себя призналась: - Ненавижу детей двуногих.

***

Пока двуногие там что-то творили в доме Киана, я дремала под излюбленным деревом возле забора на траве. До ушей постоянно доносились истерические вопли: "Я сказал, что не одену это!", "На кой черт мне такие длинные волосы!", "Это не каляки-маляки!", утреннее солнышко с радостью пригревало, а ветер ласкал и лелеял. Нос щекотал нежный запах роз, куст которых за наше отсутствие расцвел и уже принялся осыпаться. Птенцы подросли и уже пытались учиться летать, но заметив меня, затихли в гнезде.

– Эль, привет, - раздался откуда-то сверху приветливый голос.

Я промолчала, так как мы не имели привычки здороваться друг с другом.

Ворон спрыгнул на землю, чем поразил меня. Нет, не тем, что он прыгать умеет, а тем, что он не шмякнулся с забора на нее как в прошлый раз, а именно спрыгнул. Неужели за наше отсутствие он научился быть нормальным котом, который забор не берет штурмом, словно неприступную крепость?

Поймав мой удивленный взгляд, безликий смутился, махнул хвостом, чем опять напомнил мне собачонку, и разъяснил:

– Мне Киана ступеньки прибил на заборе.

Ворон кивнул куда-то за мою спину, я повернулась и увидела в двух шагах от дерева пять прибитых дощечек, наклоном идущие снизу верх. Самая верхняя дочечка была прибита как раз у конца забора, так чтоб с нее было легко спрыгнуть.

– Все-таки хороший он мужик, - заключил кот, а его хвост совсем уже отплясывал радостный танец.

Если честно, то до знакомства с Вороном, я даже представить не могла, что наши хвосты могут вытворять подобное. Да и какой уважаемый

себя кот будет уподобляться до собачонки, машущей хвостом, словно в желании, чтоб он отпал и не позорил своей чрезмерной радостью? И почему безликий не выбрал себе роль собаки, чтоб не позорить наш кошачий род?

Я спросила, на что он печально ответил:

– Я бы с радостью стал собакой, вот только кот намного незаметнее, да и прибираться в разные места легче.

Услышав последнее, я хохотнула, весело дернув кончиком хвоста.

Если перед этим на забор ступеньку прибить, то конечно легче.

Он смутился, пожурил голову, даже хвост затих и расстроено упал на траву.

Я редко кого утешаю, особенно если это животное, но сейчас почему-то произнесла:

– Я б, скорее всего, тоже очень долго училась бы передвигаться в теле двуногого, а уж управлять пальцами мне вообще кажется невозможностью. Как вы это только делаете?

Ворон поднял голову, улыбнулся... точнее попытался улыбнуться, что в этом теле напоминало предупредительный оскал, и ответил:

– Я теперь тоже не знаю, как буду пальцами двигать, потому что уже привык к когтям.
– Его хвост опять радостно заплясал, словно он отрабатывал движения, которыми смог бы потом похвастаться перед собачьей братией, ей на зависть.
– Вы давно приехали, а то меня не было несколько дней?

– Вчера вечером, - ответила я, вспомнив, как Ивильмира ругалась с Дэреком, из-за того, что хотела ночевать в кровати мага, непосредственно с самим магом, на что жрец отвечал, что она подает плохой пример ее сестре. Они спорили и ругались до глубокой ночи, от чего Лида заснула на кровати, Киан плюнул на всех и ушел на сеновал, а валькирии с главным мастером достались печь и лавка.

– А зачем на этот раз?
– как обычно любопытствовал Ворон.

Махнув хвостом из-за легкого раздражения, я кивнула на дом, откуда доносилось: "Сколько раз можно повторять? Это не зубочистка, а древняя реликвия, которую мне вручил сам...".

– Пойди да посмотри, чем они там занимаются, - предложила я.

Кот заинтересованно навострил уши, а потом как-то нахмурился, услышав: "... затем главный мастер Наар, а ему передал великий мастер Бермор..."

– Этого не может быть!
– пораженно пробормотал он, а потом вскочил и побежал в сторону дома, скользнул в щель открытой двери и тут же выскользнул.

Выгладил Ворон ошарашенным: глаза горят, шерсть стоит дыбом, хвост трубой, даже ошметки поломанных усов как-то вздыбились. Быстро побежав, словно за ним погнался невидимый двуногий с веником (наверное, тот самый, что все преследует нас), кот кинулся к забору и, проигнорировав специально для него возведенные ступеньки, легко прыгнул на гребень вбитых балок, хотя до этого, насколько я помню, подобное вытворять не мог. Потом кот спрыгнул - а не упал мордой вниз!
– оставив меня в компании удивления и недопонимания. Кажется, даже забор поразился его вдруг обретенной прыгучестью и ловкость.