На нее запрет. Дочка Шаха
Шрифт:
Я хочу, чтобы она осталась у меня, не на ночь, а на постоянку. Но сегодня я должен отвезти ее домой, где меня ждет непростой разговор с ее отцом…
Глава 54
Камилла
Меня до сих пор не отпускает. Не знаю, сколько времени я лежу в объятиях Бессонова, но все это время я переживаю нашу близость. Переживаю эти мгновения снова и снова, будто он все еще находится во мне, я чувствую его мощь, толчки на грани боли, но при этом они дарят какое-то неземное наслаждение. Не думала, что это бывает так… Вкусно, мало, восхитительно…
Не
Бессонов и я…
Из меня ключом бьют счастье и любовь. Теперь мы по-настоящему вместе, между нами никаких преград. Это было прекрасно. Точно намного лучше, чем я представляла, где я стойко терплю боль в надежде, что когда-то будет хорошо. Только Бессонов привык во всем быть лучшим. Такой опыт из воздуха не берется, где-то совсем глубоко меня это цепляет, но я отмахиваюсь от чувства ревности, потому что теперь Лева только мой.
Глаза закрыты, говорить не хочется. Интересно, у Левы так же? Я слышала, что мужчины близость с женщиной воспринимают по-другому, для них не важен эмоциональный окрас.
– Тебе понравилось? – спустя какое-то время заставляю себя спросить. Не отпускает мысль покопаться в этом вопросе.
– Ками, если бы мне понравилось чуточку больше, я бы сдох от передозировки удовольствия, - берет в ладони мое лицо, заглядывает в глаза. Он серьезен, темные зрачок расползается, затемняя радужку.
– А как скоро мы можем повторить? – в живот упирается твердый орган, поэтому вопрос и возник. Моя рука скользит вниз по тугим мышцам, хочу его потрогать. Мне удается сжать его в ладони, но Лева перехватывает мои пальцы.
– Ками, тебе нельзя. Пусть там заживет. Если ты продолжишь, я опять сорвусь. Я слишком голоден до тебя, моя девочка. Настолько голоден, что похерил романтичные планы на твой первый раз, - от его признаний в душе разливается патока. – Настолько голоден, что мне и недели с тобой в одной постели будет мало, чтобы немного сбить возбуждение. Я словно афродизиака обожрался, - улыбнувшись но глаза остаются серьезными.
Давно заметила, что Лева не из тех, кто много и красиво говорит, ему легче доказывать свои чувства поступками, чем обличать их в слова. Теперь я понимаю и начинаю все это ценить, но мне до сих пор нужно слышать от него кучу признаний, чтобы чувствовать себя уверенней. Когда-нибудь я из этого вырасту. Бессонов гладит подушечкой большого пальца мою щеку, убирает волосы, упавшие на лицо.
– Пару дней ты кончаешь только от моего языка и моих пальцев. Потом будешь кончать на члене, - в голове проплывают картинки, как мы занимались любовью, внизу образуется тугой узел желания. Возбуждаюсь по щелчку, дыхание сбивается. Я пытаюсь прятаться, но у меня не получается, лева сразу считывает мое возбуждение.
– Мне нужно в душ… - не очень уверено, просто хочу переключить его внимание.
– Еще раз простонешь для меня, потом вместе пойдем, - голос Бессонова меняется, становится низким и безумно сексуальным. Он опускает голову
Я на какое-то время просто провалилась в сладкую темноту. Легкими поцелуями меня будит Лева, он уже принял душ и оделся. За окном уже темно. Я понимаю, что нам нужно ехать.
– Я быстро.
– Не спеши, у нас еще есть время.
– Ты не жалеешь? – не знаю, с чего вдруг этот вопрос возник на языке. Наверное, улавливаю какую-то напряженность во взгляде Бессонова.
– Похоже, что я жалею? – открыто улыбаясь, опускает меня обратно на подушку и начинает целовать лицо, касается губ, но поцелуй не углубляет. Я расслабляюсь, забывая о тревогах. – Я жалею только о том, что придется вернуть тебя домой, - произносит он серьезно, все-таки в его голове проходит какой-то сложный мыслительный процесс.
Бессонов смотрит на стильные часы на стене. Я тоже на них смотрю и понимаю, что у нас осталось не так много времени. Поднимаюсь с постели, как только Лева отстраняется. Опускаю ноги на пол, думаю прикрыть наготу, а потом иду так. Кожу на спине покалывает от его взгляда, я чувству, что он смотрит. Мне приятно…
Через двадцать минут мы выезжаем. Мне тоже не хочется расставаться, это моя первая ночь с любимым мужчиной и правильно было бы провести ее вместе, утром проснуться…
Своими мыслями я не делюсь, есть ощущение, что Бессонов может пойти на поводу моих желаний, а это осложнит отношения с отцом. Лучше, чтобы папа мне доверял. Не переживу, если он запретит нам видеться.
В машине тихо играет радио, мы держимся за руки. Лева периодически подносится наши сплетенные пальцы к губам, целует тыльную сторону моей ладони. Хорошо так. Чувства счастья и умиротворения, будто навечно поселились во мне. Нам не нужны слова, чтобы говорить, наши взгляды, касания – яснее слов.
На повороте Лева останавливается, тянется к моим губам, но целует в щеку, вспомнив, что я долго маскировала припухлость. В ванной я пыталась вернуть губам прежний вид, прикладывала ладонью холодную воду, не очень помогло. Потом я их ярко накрасила, но мне кажется, что это все равно заметно, что их долго страстно терзали.
– Мы завтра увидимся? – закусив губы, спрашиваю у Левы, когда охрана пропускает нас во двор.
– Увидимся, - смотрит он не на меня, а на крыльцо, где заложив руки в карманы брюк, стоит отец. Всю дорогу до дома, я старалась не думать о встречи отца и Лева. Бессонов предупредил, что хочет поговорить с папой, но не стал уточнять, на чем именно будет строиться их разговор. Обозначил, что он касается нашего будущего и мне не стоит ни о чем переживать. Как не переживать, если папа стоит каменным изваянием, лишь его глаза следят за нами, а Лева хоть и пытается выглядеть спокойным, напряжен и собран, словно перед боем.