На нее запрет. Дочка Шаха

Майер Кристина

– В чем претензия? – срываю зубами липучку с тренировочных перчаток, стягиваю их с рук, смотря в глаза Демьяну. Молчит, желваками играет. Не на меня злится, что-то переваривает в своей взрывной голове.

– Это не претензия, - со свистом выдыхает. – Страх, - закрывает глаза.

«Страх?» - крутится в голове. Есть ощущение, что ему сложно говорить. Не переспрашиваю, не тороплю, приблизительно понимая, откуда растут ноги его страха.

– Ты одержим ею, я давно это знаю, - продолжает говорить, теперь уже глядя в глаза. – Ками провокаторша, она порой напрашивается, чтобы ее… по заднице отходили… - сжимает зубы. Некоторые ее выходки чудом не добавили нам всем

седины, но при чем здесь моя одержимость?

– Не улавливаю претензии, - когда он обрывает речь.

– Отец тоже был одержим матерью… - играя желваками. – А ты взрывной и одержимый…

– Я не твой отец, - не выходит убрать резкость из голоса.
– Твоя мать погибла случайно…

– Случайно, ты правильно сказал, - я не хочу обострять, ног и донести сейчас что-то до Демьяна будет сложно. Какого хрена он проводит параллели. Мне хочется двинуть ему уже без перчаток!

– Если дам слово, что Ками не пострадает ни при каком раскладе, это тебя успокоит? – он часть семьи Камиллы, только поэтому я пытаюсь с ним оговориться. Я не могу отвечать за то, что будет через десять или двадцать лет, но у меня нет сомнений, третьих в нашей паре не будет. Если когда-нибудь Камилла обратит внимание на другого, я не смогу причинить ей боль. Хотя все это бред, моя девочка не посмотрит на другого мужика. Я скорее поверю в то, что солнце больше не взойдет.

– Возможно когда-нибудь. Не бери в голову, это мои демоны, мне с ними жить, а вам я желаю счастья, - поднимается и протягивает руку, помогая встать. – Я тебе почти навалял, - оскаливается гад. Было время, когда в этом зале мне никто не упирался, но нужно признать, что Кайсынов хорош, у него нехилые шансы взять межконтинентальный кубок.

– Если я начну набирать форму, через месяц ты не выстоишь против меня и три раунда, - завожу его.

– Пари? – протягивает руку.

– У тебя их и так дохрена, Демон. Планируешь завязывать? – говорю тихо, чтобы Кулесов не услышал.

– Нет, - отрезает, тут же закрываясь.

– Я сейчас еду за Ками в клинику, составишь компанию? – перевожу тему, раз не хочет говорить о своих смертельно опасных играх. Я считаю это проблемой, раз он до сих пор продолжает эти игры.

– У меня дела, заеду к вам на днях. Лихо вы Шаха прогнули, - мотнув головой, на губах появляется редкая улыбка.

– Не мы, а Лера, - смеюсь я.

К вечеру первого дня, когда приехал сменить мать Ками в клинике, она уже все переиграла. У нас полноценная свадьба через месяц, за это время Лера обещала вместе с подружками подготовить шикарное торжество для единственной дочери, тогда и состоится регистрация брака. Ни о какой «просто роспись» она и слышать не желала. Марат сдался, но от своего слова не отказался - Ками переезжает сегодня ко мне. Часть вещей из их дома я уже забрал. Я тоже свое слово держу. Знаю, что тех утырков нашли и поломали. Тимур мне подробно рассказал. Когда встанут на ноги, их отправятся в ад. Я не буду их искать, хотя пздц, как сложно отказаться от мести.

На улице сыро и ветрено, а мы после душа даже головы не просушили. С Демьяном прощаемся на парковке, он садится в свой гоночный автомобиль и в считанные секунды скрывается за поворотом. Закидываю сумку в багажник, еду в клинику.

Ками уже готова. Синяк на лице прикрыла волосами, под спортивным костюмом спрятаны следы побоев. Кто зайдет и не догадается, что ее три дня назад избили. Красивая нереально…

– Привет, Лева, - здоровается Лера. Я засмотрелся на Камиллу, вошел и не поздоровался. В присутствии этой девочки мои мысли всю жизнь будут путаться.

– Добрый день, - надеюсь, улыбка

получилась извиняющейся. – Марата нет?

– На работу уехал, - закусив губу, она качает головой. Понятно, все еще борется с собой. Сложе отдать дочь. – Привози ее к нам почаще в гости, - просит она, грустно улыбаясь.

– Конечно, - я понимаю их чувства. Сложно отпускать ребенка, ведь Ками часть их души. Только она и часть моей души, самая светлая. Без которой я просто сдохну во тьме.

Я гружу вещи в багажник, стараюсь делать это медленно, наблюдая, как сложно им прощаться. Лера сдерживает слезы, которые блестят на глазах, старается улыбнуться.

– Мам, я в выходные приеду. Ты можешь мне каждый вечер звонить по видеосвязи, - Ками успокаивает маму.

– Я рада за вас. Будьте счастливы, дети…

Эпилог

Камилла

— Горько! Горько! — в сонное сознание врывается невозможный голос моего уже как несколько часов мужа.

— Дурак, — не открывая глаз, смеюсь я.

Бессонову нравилось абсолютно все – до того момента, как гости стали кричать это пресловутое «горько». Первый наш поцелуй в качестве мужа и жены во время регистрации он с достоинством перенес, на улице было прохладно, пиджак не позволил увидеть, насколько неравнодушным остался жених. В зале ресторана было душно, поэтому пиджак пришлось снять, узкие стильные брюки перестали скрывать возбуждение, а гости, словно прикалываясь, постоянно требовали поцелуев. Учитывая, что последнюю неделю я жила в доме родителей, и у нас с Левой не было секса, он после третьего подряд «горько» оглох.

— Хватит, — произнес папа, не повышая голоса. Через десять минут только те, кто перебрал, пытались еще выкрикнуть «горько», но под тычками соседей замолкали. «Шахову не нравится эта традиция», — шептались они.

Последнюю неделю я жила в родительском доме, Леве нужно было лично присутствовать на переговорах, вернулся он за два дня до церемонии бракосочетания, но забрать меня домой ему не дали. Наши мамы посчитали, что до брака нам лучше пожить отдельно, соблюсти какую-то там традицию.

Бессонов выругался, высказал все, что думает об этой традиции. Я тихо хихикала, слушая его возмущения. Мы даже договорились встретиться, я собиралась сбежать из дома под покровом ночи на несколько часов. Дядя Артур, зная своего сына, позвонил и «пригласил» приехать в гости, а там уже Милена попросила его пожить в родительском доме, будто подозревала, что он попробует меня украсть. Вряд ли они верили, что их меры удержат Леву. Ночью он все равно проник к нам в дом – я так подозреваю, с тихого одобрения папы, охрана ведь его не задержала. Любовью мы не занимались, решили подождать до первой брачной ночи. Хотя, скорее всего, Бессонов не хотел соблазнять меня в отцовском доме. Я могла бы его соблазнить, но мужские принципы нужно уважать. В ту ночь я куталась и наслаждалась теплом его объятий. Так и уснула.

Свадебная церемония получилась красивой. Мама и ее подруги постарались сделать ее для нас незабываемой. Столько трогательных моментов, когда я с трудом сдерживала слезы. Лева, соблюдая все те же традиции, до церемонии не видел меня в свадебном платье. Прослезилась в первый раз, когда наши взгляды встретились. Он так смотрел…

Пока шла по проходу, вспоминала, как мы росли вместе, как он уехал, а я обижалась, как вернулся неожиданно и увидел наш поцелуй с Андреем, напугал меня до смерти. Не забыла я и про сожженный скутер, только теперь мне хотелось улыбаться при этих воспоминаниях, он ведь уже тогда меня любил, заботился в своей бессоновской манере – уничтожить весь мир, если он мне угрожает.