На незримом посту - Записки военного разведчика
Шрифт:
И, как бы разгадав мои мысли, Горличко мечтательно проговорил:
– Вот-вот и за океаном вспыхнет революция! Успею ли доскакать до своей Калифорнии?
– Революция в Америке? - невольно сорвалось у меня. - Европа истекает кровью, а Соединенные Штаты пухнут от золота - там не до революции...
– А рабочий класс? - не сдавался Горличко.
– Рабочему классу тоже ведь кое-что перепадает...
– Ни американские рабочие, ни фермеры не будут умирать за капиталистов! - воскликнул Горличко.
– Дорогой мой! Ты же знаешь,
Но еще долго в штабной теплушке не умолкали разговоры о революции, о ее великой преобразующей силе.
Медленно тянулись вторые сутки пути. Чтобы скрасить время, Славэк рассказывал какую-то забавную историю о своей службе в австро-венгерской армии и вдруг замолчал. Вытянув шею, он стал пристально всматриваться в море колосящейся ржи.
– Смотрите, там кто-то хоронится!
И действительно, мы стали явственно различать среди раскачивающихся на ветру колосьев ржи головы людей.
Надо бы узнать, что это за люди, зачем они прячутся во ржи, подумал я и дернул за протянутую от штабного вагона к машинисту сигнальную веревку. Поезд, не доезжая до станции, остановился. Горличко начал седлать коня.
– Уж не верхом ли ты собираешься махнуть из вагона? - пошутил Славэк.
– Сейчас увидишь, дружище.
Горличко ласково потрепал коня по шее, "шепнул" ему что-то на ухо и подвел к настежь открытой двери. Навострив уши, лошадь попятилась назад, но Горличко уже спрыгнул на землю и легко потянул за поводок уздечки.
– Алле, гоп! - скомандовал он, и лошадь вслед за хозяином совершила прыжок на землю, великолепно выполнив этот почти цирковой номер.
Горличко подал команду, чтобы эшелон следовал дальше, а сам вскочил на коня и поскакал назад.
– Я скоро вернусь, - донеслось до нас.
Станция была пунктом выгрузки отряда. Дальше начиналась линия подвижной обороны фронта.
Станционные пути были забиты видавшими виды теплушками, израненными в боях платформами бронепоездов, резервными паровозами.
Пока "прописывали" у коменданта станции прибывший эшелон интернационального батальона, прискакал Горличко. Придерживая одной рукой впереди себя черноволосого, лет двенадцати, мальчишку с горящими, как угольки, глазами, "ковбой" подъехал прямо к штабному вагону.
– Знакомьтесь, господа офицеры, с нашим молодым гостем, - с серьезным видом произнес он и подмигнул, чтобы "офицеры" держались, как подобает штабникам.
Ружек забрал мальчишку в вагон и стал угощать его сладким чаем с галетами, а Горличко, пригласив нас выйти из вагона, рассказал о своей поездке в поле...
Оказывается, когда он приблизился к тому месту, где мы видели во ржи людей, никого там уже не было, кроме этого мальчишки, который копался среди обломков разбитых
Вернувшись в вагон, мы стали расспрашивать мальчишку о деревне, в которой он живет. Горличко, вынув из кармана маленький браунинг, показал его мальчишке и сказал, что подарит ему эту "игрушку", если он будет хорошо вести себя.
Но парня, видимо, ничем нельзя было удивить.
– У моего дяди два: большой, с белой костяной ручкой, и маленький добыл после крушения поезда... На том месте теперь настоящий клад...
Вопрос за вопросом, и мальчик рассказал все, что знал. Нам стало ясно, что в селе Дядькино, где он живет, скрывается крупная террористическая группа: крушение воинского эшелона, убийство председателя комитета бедноты, ограбление вагона с оружием - дело рук этой банды.
Из всех обитателей штабного вагона только я разговаривал по-русски без акцента. Это одновременно и сближало мальчика со мной, и настораживало его. Дело испортил посыльный командующего войсками Симбирской группы Пугачевского.
– Товарищи командиры, вас требует к себе командующий. Поторопитесь!
Мальчишка сообразил, что его обманули, и замкнулся. Когда посыльный ушел, я попытался поправить дело.
– Ординарца генерала Пугачевского следует выпороть, чтобы впредь не шутил такими словами, - сердито сказал я.
– Возмутительно! - поддержал меня Горличко и метнул гневный взгляд вслед удалившемуся посыльному.
Нам показалось, что мальчишка успокоился, и вскоре мы пошли к командующему, оставив парня на попечении фельдшера.
Пугачевский обрадовался долгожданному пополнению.
– Сколько штыков? - был его первый вопрос Горличко. Затем он ознакомил его с обстановкой и поставил задачу на завтра...
Было уже совсем темно, когда мы вернулись к себе в штабной. Я заглянул на нижнюю полку и при слабом свете свечи, горевшей в фонаре, увидел, что мальчонка, укрытый шинелью сердобольного фельдшера, спит.
Проснулся я по-дорожному - с рассветом. Заглянул на нары и ахнул: мальчонка исчез.
– Сто чертей! - точно от нестерпимой боли воскликнул Горличко, ощупывая карманы. - Пропал мой браунинг.
– Боже мой! - простонал Ружек. - Он стащил мои часы и санитарную сумку.
Про себя я считал, что здесь большая доля и моей вины. Разве можно было после ухода посыльного оставаться спокойным?
– Может, еще не поздно и удастся его опередить, - говорю Горличко. Отрядите трех надежных бойцов из команды конных разведчиков, и я попытаюсь разыскать беглеца. А заодно разведаю местность, узнаю настроение крестьян.