На незримом посту - Записки военного разведчика
Шрифт:
Через полчаса "прапорщик" и три конных разведчика с погонами рядовых были готовы отправиться в разведку. Ружек тоже попросился с нами.
– Какие будут вопросы? - обратился я к своей команде.
Вместо ответа красноармейцы пожали плечами. Я в недоумении посмотрел на них и повторил вопрос, но они продолжали молчать.
– Смею доложить, господин офицер, - с самым серьезным видом заговорил Ружек, - эти солдаты не знают русского языка, и я должен сначала перевести им ваш вопрос.
Наконец мы обо всем договорились
Пришлось остановиться в перелеске. Пока отлаживали стремена у Ружека, откуда ни возьмись - конный патруль. Завязалась перестрелка, и шальная пуля оцарапала мне бедро. Вскоре я обнаружил, что перед нами наш мусульманский патруль и решил "сдаться". Этот эпизод несколько испортил нам настроение, но в то же время показал высокую стойкость чешских солдат: они не дрогнули перед опасностью и "сдались" только по моей команде. Быстро выяснили отношения, и каждый поехал своей дорогой.
Впереди показалось большое село с высокой колокольней. Дядькино, подумал я, вспомнив рассказ мальчишки. Надо было выяснить, нет ли здесь белых. Но как? Выждать? А тут еще Ружек не выдержал долгой езды верхом.
– Видит бог, седло не для меня, - сказал он чуть ли не со слезами. Если у вас есть сердце, дайте передохнуть...
Словом, дальше Ружек ехать не мог. Я приказал ему спрятаться с лошадью в кустарнике и наблюдать за дорогой, и мы поскакали в село.
На улицах тишина, ни души. Казалось, за каждым углом притаился враг.
На церковной площади мы спешились, и я, прихрамывая, пошел к дому священника, а красноармейцы с винтовками наготове остались у церковной ограды.
Священник встретил меня на крыльце.
– Во имя отца и сына и святого духа! - "благословил" он меня большим серебряным крестом.
– Аминь! - в тон ему ответил я.
– Проходите, господин офицер! Я мигом подниму приход!
Появилась женщина во всем черном.
– Арина, беги в сторожку и скажи Софрону, чтобы звонил в большой. Да почаще, как на пожар! - И, обращаясь уже ко мне: - Садитесь и разделите со мной скромную трапезу. С дороги-то поди проголодались?
– Трапезу отложим, батюшка, надо спешить! А пока собираются православные, расскажите, чем обрадуете нас? - попытался я выяснить, почему меня встретили так торжественно.
– Может, самогоночки откушаете? Первач преотличный, специально для вас приберег.
Не предупредил ли беглец, и не хитрит ли поп? - подумал я.
В это время зазвонил колокол. Глухие его удары дрожащим потоком ворвались в дом. И мне вдруг захотелось зажать уши, чтобы не слышать эти звуки.
Дверь заскрипела, и в комнату вошел тучный краснолицый мужчина с окладистой бородой, в поддевке. За ним еще трое - один с Георгиевским крестом на гимнастерке и двое усатых с бритыми подбородками. Перекрестившись на образа, они молча
– Присаживайтесь, господа, - предложил я. Когда все уселись, заговорил священник.
– Мы собрались по воле бога, чтобы доложить о лепте, которую внесли, дабы навеки веков повергнуть в прах красного диавола...
Все по очереди рассказали о совершенных ими делах: в кого стреляли из-за угла, с кем покончили обушком топора... Жертвами были коммунисты, активисты и члены Совета.
Когда я слушал сидевшего рядом со мной злодея в рясе, рука сама тянулась к револьверу, и только огромным усилием воли удалось сдержать себя.
Заговорщики говорили неторопливо, но мне надо было спешить: ведь каждую минуту мог появиться тот, кого они ждали.
– Все, что я здесь услышал, заслуживает самой высокой похвалы. А ваше, батюшка, усердие будет отмечено особо.
– Нам бы пулемет, - обратился ко мне один из усатых.
– А пулеметчик найдется?
– Я, ваше благородие! - с достоинством ответил "георгиевский кавалер".
– Тогда за дело, господа! На подводы и - на станцию! Там получите все, что требуется.
Вышли на церковную площадь. Нас окружила толпа крестьян.
. - Господин офицер! - громко, чтобы все слышали, спросил священник. Правда ли, что государь наш батюшка и его монаршая семья казнены большевиками в Екатеринбурге?
– Да, это правда...
– Царствие им небесное! Сегодня же отслужим панихиду, - и поп трижды перекрестился.
Сборы были короткими. Главари шайки подъехали на подводах. В тарантасе, сиденье которого было покрыто цветной дерюгой, восседал краснолицый староста. Из-под его бороды выглядывала надраенная до блеска медная бляха волостного старшины.
– Пожалуйте, батюшка! - пригласил старшина попа в свой тарантас.
Проселочная дорога петляла среди перелесков, спускалась и снова поднималась на поросшие кустарником пригорки.
Подъезжая к тому месту, где спрятался Ружек, я отстал от подвод, рассчитывая, что мне удастся с ним кое о чем договориться, но там его не оказалось. Я окликнул его раз, другой - в ответ мне лишь каркнула испуганная ворона. Затем в кустах промелькнула тень, и на дорогу вышел Ружек.
– Пан офицер! Смею доложить, едва нагнал разбойничка! - сообщил он.
– Мальчишку?
– Да. Но когда отбирал у него револьвер и санитарную сумку, он укусил меня за палец. Теперь связанный лежит в кустах.
– Можете его отпустить.
– Ваш приказ для меня закон, но как можно безнаказанно отпустить шкоду? Я обязательно должен его выпороть...
– Скачи быстрей на станцию, пусть там приготовятся к встрече бандитов.
Стегнув лошадь, я помчался догонять подводы, а следом за мной смешно подпрыгивал в седле Ружек. Вскоре мы догнали подводы. Я придержал коня и громко приказал Ружеку скакать вперед, чтобы предупредить генерала о нашем прибытии.