На обломках рая

Северюхин Олег Васильевич

– А водяной плохой или хороший? – спрашивал я.

– Кто его знает, – начинала сомневаться бабушка, – у плохого человека он плохой, а у хорошего человека – хороший. А иногда бывает все наоборот.

Вот это «все наоборот» ставило меня всегда в тупик.

– Как это все наоборот? – спрашивал я.

– Под водяного работают русалки и мавки, – сказала бабушка, – а все сваливают на водяного.

– А кто такие русалки и мавки? – удивлялся я.

– Русалка – это дух покойника, который сам утопился. А мавка – это дух умершего некрещенного ребенка. Вот эти злые и всегда губят попавшего к ним

человека, – рассказывала моя бабушка, которая считала себя человеком набожным и при каждом случае осеняла себя крестным знамением, а иконостас в красном углу был очень богатым, хотя дед мой был коммунистом.

– А кто у нас еще в доме живет? – допытывался я.

– Да много кто, – улыбалась бабушка. – В овине – овинник, в бане банник и банница. Во дворе – дворовой. В доме – домовой и кикимора, она по ночам прядет все, что под руку попадется.

– А они плохие или хорошие? – допытывался я.

– Если к ним плохо относиться, то и они плохими будут, – терпеливо разъясняла бабушка. – А если уважать их и кормить сладким, то они всегда и во всем помогают.

– А они в Бога веруют? – спрашивал маленький зануда.

– Типун тебе на язык, – ругалась бабушка и мелко крестилась. – Ты смотри, никому об этом не рассказывай, а то всякие упыри и лихорадки житья не дадут твоему деду, да и всей нашей семье. Времена-то нынче лихие. Сколько людей увели и сгинули они неизвестно где.

Я уже потом начинал понимать, кого бабушка называла упырями и лихорадками.

Глава 3

Я проверил состояние тросика, к которому привязано ведро, и опустил его в колодец. Первое ведро я вылил, так, на всякий случай. Вода была прямо хрустальная, а капли летели на землю как настоящие бриллианты.

Из второго ведра я уже пил не через край, а по-лошадинному, то есть прямо касаясь губами поверхности. Вода была точно такой же, как и в моем детстве. Если вода безвкусная, то в ней очень мало солей и от нее практически не бывает накипи в чайнике. Если вода со вкусом, то в ней есть соли, создающие накипь. Хотя, когда я служил в Туркмении, у нас текла артезианская вода, теплая, безвкусная, а на чайнике образовывалась бахрома накипи. Поэтому многие люди, побывавшие там и попившие этой водички, обзаводились мочекаменной болезнью, периодически в муках рожая конкременты привета из Туркмении.

Попив воды, я присел на лавку у крыльца, чтобы осмотреться вокруг. Справа от входа в калитку стояли пять длинных шестов, на которых вился хмель. Он рос постоянно. Зимой умирал, а весной оживал, выкидывая белые цветки. Пока был жив дед, он делал домашнее пиво. По младости возраста мне его не давали, но когда я попробовал его уже в совершеннолетнем возрасте, то надо сказать, что дедовское пиво было достаточно высокого качества и отменной крепости.

Я чувствовал, что мое присутствие разбавило ту тишину, которая господствовала здесь в последнее время.

Прямо под лестницей крыльца была приоткрыта дверца подклета, где у деда была своя мастерская. Я заглянул в подклет и не увидел там никаких следов перемещения того, что лежало на верстаке и около него. Мне всегда казалось, что в подклете кто-то есть, но никого я там не обнаруживал, заходя туда с трофейным фонариком «Daimond», который давал луч света на один километр, и не находил ничего. После этого я в доме спал спокойно.

Крыльцо дедовского дома было высокое, пять ступенек, и все из-за того, что фундамент дома был высоким из обожженного старинного кирпича.

Зайдя в сени, я как будто очутился в моем детстве, так все было знакомо и все находилось на своих местах.

Открывая дверь в комнату, я ожидал, что в открытую дверь выпорхнет какая-нибудь сущность, но ничего этого не произошло. Все тихо и спокойно. Пустота.

Заглянул в клеть. Многих вещей уже нет. Кое-что передвинуто. Новые занавески. Есть современные вещи. Провиантский отсек в клети тоже пустой. Ларь с мукой пуст.

Время уже было за полдень. Нужно начинать поиски тетради и подумать над тем, что можно поесть. О еде я как-то не подумал, хотя понимал, что в один день мне не управиться, потому что в вечернее время лучше не летать.

В доме хоть шаром покати. С коптилкой спустился в погреб. Коптилка – это керосиновая лампа без стекла. Когда есть стекло, то не видно, как коптит керосин, а вот без стекла копоть видна. Поэтому и называется она коптилка. Там тоже пусто. Да и какие могут быть продукты в пустом доме, куда уже несколько лет не приезжали хозяева-наследники в виде моего брата и племянников.

В огороде был сплошной ковер травы. Когда огород не обрабатывают, то он очень быстро зарастает травой. Кстати, трава проникает всюду и уничтожает все, что ей попадается на пути. Однако, приглядевшись, я обнаружил в траве стебли, по-деревенски, перья лука. В картофельном углу рос картофель. Очагами. Даже мелкий картофель является хорошей пищей. Пока светло, нужно наловить рыбы, благо речка Филипповка всего лишь в трехстах метрах от дома. Дедовские удочки стояли на старом месте, в уголке недалеко от подклета. Леска потемнела, но в нормальном состоянии. Крючки в целом нормальные. Пробковые поплавки потрескались, но не перестали быть поплавками.

Взяв лопату, я быстро накопал червей и выкопал с десяток средних картофелин. К осени картофель будет крупный, а сейчас середина лета.

Речка Филипповка небольшая, извилистая, но всегда была рыбная. С развитием науки речку неоднократно травили, разбрасывая по прибрежным полям удобрения-гербициды, а потом еще в реку свалилась цистерна с аммиаком, так рыба косяками плыла вниз кверху брюхом.

Как бы природу не убивали, она сама залечивает свои раны и снова говорит человеку, пользуйся с умом и будет у тебя изобилие.

Я вышел на мое излюбленное место рыбалки на одном из изгибов, заросших кувшинками. Кто не знает, кувшинки – это наш русский лотос, хотя многие называют ее водяной лилией, плавающей среди больших зеленых листьев. Кувшинка у нас считается несъедобной, но ученые установили, что в корневищах очень много крахмала, пригодного в пищу, а прожаренные семена кувшинок вполне могут заменить кофе. Среди кувшинок всегда прячется хищная рыба, питающаяся мелкой рыбешкой, которая заходит сюда полакомиться планктончиком, осаждающимся на стеблях. Если в тихий день вы увидите небольшое подрагивание отдельных листьев кувшинки, то можете смело располагаться на рыбалку. Рыбы здесь вдоволь.