На одном дыхании
Шрифт:
Давайте и мы заглянем, а что тут такого? Сначала – стих, широко известный уже по первой строке: "Я помню чудное мгновенье…" Александр Сергеевич, не стеснявшийся называть адресатов при своих посланиях ("К бар. М.А.Дельвиг", "Кн. Голицыной", "К Огаревой" или "Подражания корану. Посвящено П.А.Осиповой"), стих, о котором мы говорим, озаглавил… безымянно: "К .... ", как будто хотел дистанцироваться от дамы, вдохновившей его на создание опуса.
Написан он в 1825 году, впервые Александр увидел красавицу в Петербурге в 1819-м, летом 1925-го она гостила в Тригорском, где Пушкин ее увидел вновь. Собственно, и сказано о ней только то, что она " как мимолетное виденье, как гений чистой красоты."
Однозначно: этот стих – вовсе не о перипетиях любовного романа, он – о могущественном влиянии на поэта женской красоты. Можно этот тезис перепевать на разные лады, но большего из стиха не выжмешь, он – прекрасен, он бьет в одну точку повторами, рефреном, единым мотивом, лексикой. Сказалось на одном дыхании! Но читателю непременно надо знать: это кто ж такая, а чего ж он на ней не женился, вон сколько лет прошло – а они…
Ну, коли полезли туда, куда нас Сочинитель не звал, получите сполна.
Он и не мог с ней связать судьбу: генеральша, трое детей, женщина вольного поведения, увлекающаяся то соседским помещиком, то знаменитым баснописцем, то… Ну ладно, не наше дело, кого любила Анна Петровна, сколько раз она замужем была, одно точно: репутация у нее была соответствующая, и Александр, молодой и горячий, имеющий свой список Дон-Жуана, тоже добивался благосклонности красавицы!
Вот тут пора решительно отмежеваться и от лирического героя, и от ангельского изображения в стихотворении. Сочинитель свою роль выполнил, а уж что там творит набирающий жизненных впечатлений молодец, как и почему для него этот "гений чистой красоты" оборачивается в письмах "вавилонской блудницей" и "дурой", как он считает возможным похвалиться приятелю, что наконец добился от нее желаемого – это особая история, как говорится, мухи отдельно от котлет. Требовать от Сочинителя, чтобы он привел к единому знаменателю созданный в воображении образ – и жизненный материал, ну никак невозможно! Тут никакие манипуляции с фактами не помогут – из блудницы не слепить наивного очаровательного мотылька, которого обольстил коварный искуситель.
У Анны Керн романы (и нешуточные!) случались и до встречи с поэтом, в частности, с помещиком Родзянко, кстати, знакомцем Александра Сергеевича. Мужа своего она терпеть не могла – и это их внутрисемейное дело, никому не интересное. Дама была вполне эмансипированной, и в Риге у нее завязался роман с Алексеем Вульфом. Эта связь длилась четыре года! Переписка с Пушкиным? – Комментаторы справедливо отмечают, что она носила игривый характер флирта, без малейшего намека на серьезные отношения с обеих сторон.
В мае 1827-го Анна Керн окончательно перебралась в Санкт-Петербург, навсегда расставшись с ненавистным мужем и похоронив свою репутацию приличной женщины. В светском обществе генеральша Керн приобрела статус «отверженной». Впрочем, это не мешало Анне продолжать любить и влюбляться. То есть о какой-то преданности Поэту, глубокой любви речи нет, скорее – флирт, романтическое приключение…
В 1836-м, в возрасте 36 лет, Анна Керн снова влюбилась. Её избранником стал 16-летний кадет её же троюродный брат Саша Марков-Виноградский. Анна совсем прекратила появляться в обществе и с тех пор вела замкнутую семейную жизнь. Через 3 года родила сына, которого назвала Александром. Жили бедно, вот тогда ей и пришлось подрабатывать переводами произведений другой эмансипе – госпожи Жорж Санд. Всё это происходило вне брака, при еще живом муже-генерале.
Я это рассказываю не от желания посмаковать жизненные перипетии дамы, изгнанной из света. Просто обратила внимание на все эти детали, совпадающие с характеристикой другой литературной героини – прозаического сочинения. Но – терпение!..
От обывательского внимания Анна, прототип шедевра, почувствовала свою значимость: Керн пишет мемуары «Воспоминания о Пушкине», которые были опубликованы аж в 1859 году в "Библиотеке для чтения", публикует "Дневник". К этому году Анна Петровна уже хорошо пожила, но интерес к ней поддерживался все возрастающей любовью читающей публики к Пушкину.
Когда я читала эти мемуары, другие воспоминания о Керн, мне приходило в голову, что биография "отверженной" могла скорее стать поводом для написания "Анны Карениной", нежели романтического стиха, но – неисповедимы пути господни и взгляд Сочинителя!
Поводом – но не прототипом.
Рассудите сами, какая же она Каренина? У Льва Толстого героиня потрясена любовью страстной, всепоглощающей, единственной в жизни, приведшей ее к страшной трагедии. Такая глубина и цельность характера! И насмешливая память подсовывает другой пример из этого же романа Толстого: графиня Лидия Ивановна. Ничего не могу с собой поделать, когда читаю характеристику Льва Николаевича на эту "благотворительницу", вспоминается тут же наша резвушка Керн.
"Графиня Лидия Ивановна очень молодою восторженною девушкой была выдана замуж за богатого, знатного, добродушнейшего и распутнейшего весельчака. На второй месяц муж бросил ее и на восторженные ее уверения в нежности отвечал только насмешкой и даже враждебностью, которую люди, знавшие и доброе сердце графа и не видевшие никаких недостатков в восторженной Лидии, никак не могли объяснить себе.
С тех пор, хотя они не были в разводе, они жили врозь, и когда муж встречался с женою, то всегда относился к ней с неизменною ядовитою насмешкой, причину которой нельзя было понять. Графиня Лидия Ивановна давно уже перестала быть влюбленною в мужа, но никогда с тех пор не переставала быть влюбленною в кого-нибудь. …Была влюблена в одного журналиста, в трех славян, в Комисарова; в одного министра, одного доктора, одного английского миссионера и в Каренина. Все эти любви, то ослабевая, то усиливаясь, наполняли ее сердце, давали ей занятие и не мешали ей в ведении самых распространенных и сложных придворных и светских отношений. Но с тех пор как она, после несчастия, постигшего Каренина, взяла его под свое особенное покровительство, …она почувствовала, что все остальные любви не настоящие, а что она истинно влюблена теперь в одного Каренина.
.. Она не только радовалась встрече с ним, но она искала на его лице признаков того впечатления, которое она производила на него. Она хотела нравиться ему не только речами, но и всею своею особою. Она для него занималась теперь своим туалетом больше, чем когда-нибудь прежде. Она заставала себя на мечтаниях о том, что было бы, если б она не была замужем и он был бы свободен. Она краснела от волнения, когда он входил в комнату, она не могла удержать улыбку восторга, когда он говорил ей приятное".
Кто вынесет эту длинную цитату, сразу обличит меня: но Лидия Ивановна совсем другая, нежели Анна Петровна!
Да, Лев Николаевич (или неумолимый возраст?) снял с дамы ангельский лик, и после этого она со всей своей любвеобильностью лишилась внимания мужчин. Все так просто, так цинично! А тут несчастный Каренин, которому необходима поддержка и утешение. Сочинитель вознаградил ее, состарившуюся, "с желтыми плечами, вздымающимися из корсета", но по-прежнему романтически-возвышенную, новым увлечением – и как же она комична в этой роли!