На одном вдохе
Шрифт:
Через несколько минут над нашими головами простучал низкооборотным дизелем корпус знакомого катера. Это стало еще одним испытанием для психики Захарьина и как следствие — для меня. Когда катер приближался, а звук дизеля стал нарастать — он прекратил движение и, втянув голову в плечи, буквально впал в ступор. Когда покрытое ржавчиной днище частично закрыло светлую поверхность, он рванул в сторону с явным намерением всплыть. И вновь пришлось перехватывать его, тормошить, объясняться жестами…
«Смотри на меня! — уговаривал я Глеба,
Отголоски здравого смысла и слабой уверенности вернулись к нему, когда катер прошлепал мимо и поверхность снова заискрилась лучами висящего над горизонтом солнца. Напарник начал двигаться, строго выдерживал дистанцию и осмысленно выполнял мои приказы. Я постепенно увел его на глубину шести метров, и мы с отвратительно низкой скоростью двинулись в сторону берега…
Слава богу, что до захода солнца оставалось не так уж много времени! Иначе мои стальные нервы дали бы сбой и я определенно сделал бы с Глебом что-то нехорошее. Нашему стайерскому заплыву суждено было проходить в нормальном ритме около двух часов, а потом началось… Захарьин не имел хорошей физической закалки и довольно быстро устал. Я заметил это, когда дистанция между нами стала увеличиваться. Пришлось притормаживать и дожидаться его один раз, второй, третий… Это продолжалось минут сорок, после чего он резко пошел к поверхности.
«Идиот! — процедил я про себя. — Куда тебя черт понес?!»
Солнце едва коснулось горизонта, сумерки еще не наступили, и с катера легко бы заметили появившуюся на поверхности голову пловца. Ведь при всем старании Глеба отплыть мы успели не так уж далеко.
«Стоять!» — ухватил я его за ногу.
Не тут-то было. Мой дружок извивался и дергался так, словно к его ноге прицепился гигантский спрут.
Борьба длилась несколько секунд, и победа далась мне, невзирая на огромный опыт, с большим трудом.
«Ты что творишь, сукин сын?! — Я хорошенько встряхнул его за плечи. — Мы как договаривались? Я подчиняюсь тебе на поверхности, а ты мне — под водой! Куда тебя понесло, урод? Хочешь подставить нас обоих под пули?!»
В этот момент я совершенно забыл о его удивительной способности читать мысли. И напрасно. Захарьин все понял и внезапно прекратил сопротивление.
«Успокоился?»
«Да», — кивнул он в ответ.
«Потерпи еще немного. Солнце уже садится. Через двадцать минут сгустятся сумерки, мы всплывем на поверхность, и нас уже никто не заметит».
Он снова кивнул, и мы медленно двинулись дальше…
С наступлением сумерек я уменьшил глубину погружения и позволил напарнику плыть рядом — буквально в полуметре, чтобы он чувствовал себя увереннее и не дай бог не потерялся. А когда совсем стемнело, я дернул напарника за руку: «Пошли к поверхности». Всплыв, мы освободили лица от масок.
— Наконец-то. — Он отплевывался и дышал полной грудью. — Думал, никогда не дождусь этого момента.
По давней привычке прополоскав рот морской водичкой, я осматриваюсь… На северо-востоке горят навигационные огни катера и нашей яхты. Дистанцию на глазок определить затруднительно, но мили на две мы отплыть успели. Учитывая скорость бешеной улитки, которую пришлось выдерживать из-за дебютанта, это вполне приличная дистанция.
В противоположной стороне кое-где подмигивают слабые огоньки немногочисленных населенных пунктов острова Катандуанес. До них явно дальше.
— Отдохнул? — спрашиваю Захарьина.
— Хотелось бы еще покачаться на волнах без движения и подышать свежим воздухом.
— А несвежего тебе больше никто и не предложит.
— Дальше пойдем по поверхности? — слышатся радостные нотки.
— Да. Но придется постоянно оглядываться назад. Не понимаю, какого черта они застряли на том месте и до сих пор не организовали погоню. Пошли…
Оставшуюся дистанцию до ближайшего островного мыса мы прошли часа за три. Катер сорвался с места и начал елозить по горизонту примерно через полчаса после нашего появления на поверхности. Я стал внимательнее наблюдать, однако опасности не замечал — судно ходило галсами на приличном удалении и не приближалось.
Мы выползли на песчаную полоску северо-восточной оконечности острова, когда стрелки моих часов показывали половину второго ночи. В километре к юго-востоку находился небольшой населенный пункт, где-то в глубине острова возвышались холмы, покрытые густыми малопроходимыми джунглями. В кромешной тьме не было видно ни холмов, ни растительности, но я точно знал: впереди нас ждет непростая прогулка.
— Сними снаряжение и немного отдохни. Нужно обсохнуть и переодеться, — приказал я Глебу.
— Куда мы направимся? — Он растянулся рядом со мной на траве.
— Подальше от берега — в глубь острова. Выберем склон, с которого просматривается акватория, и будем ждать.
— Чего ждать?
— Когда уберется твой приятель по имени Анджело Маркос.
— И что же мы предпримем, когда он уберется?
— Наймем обычную рыбацкую лодку, вернемся на яхту и продолжим экспедицию.
— Думаешь, он оставит нашу яхту в покое?
— Надеюсь. Зачем она ему?
— Кабы знать. Возьмет и затопит. Из вредности…
Однако серьезных возражений против моего плана у Захарьина не нашлось. Восстановив дыхание, он тоже принялся натягивать сухие шмотки из распечатанного герметичного пакета.
— Слушай, а куда же мы денем снаряжение? Неужели потащим с собой на склон горы?
— Нет конечно. Сейчас отойдем подальше от моря, дождемся рассвета и спрячем в укромном местечке. Надеюсь, твой приятель не станет искать нас с собаками. А без собак в здешних джунглях никто нашего тайника не найдет…