На одной далёкой планете

Лукьянов Олег Максимович

— Ну что ж, — сказал он все тем же дружелюбным тоном. — Мне повезло, что я оказался похож на какого-то неизвестного мне актера. Благодаря этому человеку на меня обратила внимание такая симпатичная женщина. Вас как зовут?

— Лида.

— А меня Володя.

— Как? — вырвалось у Лидочки. — По отчеству как? — тут же поправилась она.

— Сергеевич. Владимир Сергеевич Колесников. А вас?

— Лидия Ивановна, — пролепетала Лидочка, чувствуя, что сейчас у нее остановится сердце и она упадет. — Я… из Белгорода.

Зачем она назвала Белгород? Она всего раз была в Белгороде.

Ах, все равно! Подальше от Григорьевска. Он не должен знать, что она из Григорьевска.

— Молодой человек, ваш кофе!

Второй Колесников повернулся, и две чашки кофе с тихим стуком опустилась на каменную поверхность столика.

— Дмитрий Александрович, идите к нам, — позвал он товарища.

Тут Лидочка очнулась от оцепенения.

— Простите, я сейчас, — сказала она, — мне нужно срочно позвонить.

Она даже глянула на часы, чтобы он поверил, что ей действительно нужно позвонить.

— За углом направо, — сказал двойник.

Лидочка в самом деле дошла до телефонной будки, которая, к счастью, оказалась пустой, и даже сняла трубку, но вынуждена была повесить, потому что трубка прыгала в ее руке. Не может быть! Не может быть! Владимир Сергеевич Колесников остался в городе Григорьевске за тысячу километров от Москвы. Не может быть, чтобы два совершенно похожих друг на друга человека носили одинаковые фамилию, имя, отчество. А у этих есть общее и в манере разговора, только московский Колесников гораздо раскованнее, естественнее григорьевского. Кто он? Брат-близнец? Но муж ни разу не упоминал ни о каком брате, да и не дают близнецам одинаковые имена. Просто двойник, рожденный другой женщиной? Нет, не то… А что, если это муж? Последнее время он стал подозрительным и ревнивым. Все время спрашивает, где была да почему задержалась. В Москву еле отпустил… Прилетел на самолете ночью, выследил и теперь, чтобы проверить ее, разыгрывает комедию. Опять не то… Тогда хоть внешность изменил бы или назвался бы другим именем.

Лидочка ахнула, закрыв рот ладонью. А что, если Владимир Сергеевич шпион? А это его двойник, живущий в Москве. От этой ужасной, но единственной, хоть что-то объясняющей мысли Лидочке стало так плохо, что она без сил опустила руки и прислонилась к стене будки. Да, да… живет в маске, играя какую-то роль, женился по расчету… Это похоже… А на двойника она налетела случайно по обычному своему везению.

Лидочка постояла еще немного, успокаиваясь. Ну что ж, это даже хорошо, что она встретила двойника. По крайней мере, будет теперь знать, как себя вести. Главное, не показывать виду, что она о чем-то догадывается. И хорошо, что про Белгород сказала…

В магазин Лидочка вернулась с намерением вести себя так, как будто ничего особенного не случилось. Обычное мимолетное знакомство, он ни о чем не догадывается, а потому причин для волнений нет.

Оба мужчины стояли за ее столиком и пили кофе.

— Знакомьтесь, — сказал двойник Лидочке. — Это Дмитрий Александрович Гончаров, хирург.

Тот кивнул, улыбнувшись в бороду.

— Лидия Ивановна, — представилась Лидочка и, подумав, добавила: — Я библиотекарь.

— Прекрасная профессия, — похвалил двойник, — хотя и не очень престижная по нынешним временам.

— Да, сейчас многие ищут каких-то выгод, а у нас выгод никаких, и платят немного.

— Что же вас заставило выбрать такую профессию, где нет никаких выгод? — удивился двойник.

Лидочка пожала плечами.

— Нравится.

— А деньги вас не интересуют?

— Почему же? Интересуют. Только ведь не все на свете можно измерять деньгами.

— Вон оно что! — еще больше удивился двойник. — Значит, вы из породы идеалистов? Очень приятно. Мы с Дмитрием Александровичем, представьте себе, тоже идеалисты. Вообще, нас на земле еще довольно много осталось, так что не огорчайтесь.

— Я и не огорчаюсь, — улыбнулась Лидочка.

«Никакой он не шпион», — подумала она.

— А знаете, Лидия Ивановна, ведь мы с вами познакомились вовсе не случайно, — продолжал двойник, смело разглядывая Лидочку.

Лидочка насторожилась.

— Я не обманываю. Дело в том, что Дмитрий Александрович обладает некоторыми редкими способностями, например способностью к ясновидению. Не далее как вчера он предсказал, что в скором времени я познакомлюсь с маленькой кареглазой женщиной из другого города, которая первой проявит ко мне интерес, и что это будет милая, добрая женщина. Все совпадает. Дмитрий Александрович, подтвердите, пожалуйста, а то Лидия Ивановна думает, что я все выдумал.

— Подтверждаю, — кивнул бородатый Дмитрий Александрович.

У него было доброе, покрытое первыми мелкими морщинками лицо сорокалетнего человека. Тревожное чувство на миг охватило Лидочку, но тут же прошло. Нет, нет… тут никакого подвоха… обычная игра… Ясно, что оба хорошие, порядочные люди.

— Еще он сказал, что эта женщина сразу мне понравится и мы с ней продолжим знакомство.

— Ну этого я, положим, не говорил, — заметил Дмитрий Александрович.

— Говорили, говорили, не отпирайтесь! А если и не говорили, то можете сейчас сказать. Чего вам стоит?

Лидочка засмеялась. Ей тоже начинал нравиться этот симпатичный московский Колесников, так похожий и так не похожий на ее мужа.

Гончаров допил свой кофе и промокнул рот чистым носовым платком.

— Прошу прощения, вынужден вас покинуть, — сказал он обоим. — Желаю вам интересно провести время в Москве, Лидия Ивановна.

— Благодарю, — сказала Лидочка.

— А как же со Стуловым? Может быть, все-таки решитесь, а? Нагнали бы на него черную меланхолию, что ли… — попросил о чем-то Гончарова двойник.

— Извините меня, Володя, но тут разговора быть не может. В конце концов, это уголовщина.

— Вообще-то, да… Ну, ладно, как-нибудь сами справимся.

— Желаю удачи.

Мужчины пожали друг другу руки, Гончаров раскланялся с Лидочкой и пошел к выходу.

Некоторое время Лидочка и ее новый знакомый стояли молча.

Лидочка наконец съела пирожное и запила его остывшим кофе.

— Еще чашку? — предложил двойник.

— Можно.

Они снова пили кофе и разговаривали. Лидочка понемногу привыкла к новому положению и начала успокаиваться, как бывает, когда проходит первое сильное потрясение.