На орбите судьбы
Шрифт:
Куражу и запала морально готовому к тому, что я предпочитаю табачные изделия без фильтра, Айку на этот раз хватило приблизительно на половину сигареты, но он мужественно сдерживал жестоко одолевающий его кашель и старательно лез из кожи вон, пытаясь доказать полнейшую абсурдность намертво приклеившегося к нему ярлыка «Маленького принца». Со стороны это выглядело довольно глупо и смешно, и с каждой секундой мне становилось все труднее маскировать насмешливую улыбку за уважительными кивками, щедро отпускаемыми в адрес этого горе-курильщика, дабы поддержать в нем сомнительное реноме уличного шалопая.
–Получается, и ноутбук не понадобился, – за неимением в пределах досягаемости и намека на урну Айк позволил себе раздавить окурок в траве и принялся упаковывать компьютер в рюкзак, – вы теперь и без меня все знаете, а я думал,
–Давно ты с этим живешь? – к ночи от реки ощутимо потянуло сыростью и прохладой, и шаловливые прикосновения неожиданно усилившегося ветерка заставляли меня зябко передергивать плечами. Я подняла голову и увидела, что красноватое свечение Нибиру почти скрылось за внезапно набежавшими тучками.
–Два года, -Айк неосознанно взмахнул рукой и с откровенным удивлением притронулся к травмированному запястью, – надо же, почти не болит, можно даже напульсник снять. Кстати, я эту татушку сразу после первого контакта наколол, мамка в шоке была. Попробуйте прочитать, что здесь написано, вот, фонариком подсветите, если плохо видно.
Для того, чтобы подробно рассмотреть опоясывающие запястье символы, я вынуждена была поднести руку парня практически к самым глазам. Крупная, сильная ладонь Айка оказалась такой горячей, будто вместо крови у него в венах бурлила раскаленная лава. Как вскоре выяснилось, на самом деле все обстояло с точностью до наоборот.
–Мазафака, у вас руки ледяные! – чуть ли не испуганно воскликнул парень, стоило мне лишь приступить к проверке открывшихся у меня способностей к пониманию инопланетной письменности, – надо идти, пока вы совсем не окоченели!
–Подожди, – я на мгновение зафиксировала руку Айка в неподвижности и вплотную приблизила взгляд к похожей на беспорядочный набор запутанных иероглифов татуировке, – здесь написано … «Вернутся изгнанные и возвысятся низвергнутые», правильно?
–Ага, -Айк аккуратно высвободил запястье и со вздохом снова закрыл рисунок напульсником, – это называется «автоматическое письмо», текст мне продиктовали нефилимы во время контакта, я машинально записывал, будто моя рука мне вообще не принадлежала, потом уже перенес на кожу и теперь сам жалею. Щегол же был тогда совсем, не подумал, что всем объяснить придется, что это значит. Постоянно вру, то за кельтский узор выдаю, то еще за какую-нибудь хрень. Да и по жизни врать достало – дома врешь, в лицее врешь, Юльке врешь – сплошной напряг! Иногда так хочется говорить только правду, чтобы не было никаких тайн, никаких секретов, все открыто и по честному. Ладно, давайте собираться, поздно уже.
Омрачившая лицо парня тень разом прибавила ему несколько лет, а резко исчезнувшие ямочки на щеках ожесточили и заострили его юношеские черты. От Айка непривычно пахло крепким табаком и закипающей обидой на вселенскую несправедливость, его движения стали еще более порывистыми, и в них появилась какая-то взрослая обреченность. А ведь ему всего семнадцать… Да уж, не повезло, так не повезло! Мне-то уже, в сущности, терять нечего, а у него вся жизнь впереди!
–Айк! – повинуясь невольному порыву, я положила руку ему на плечо и в знак безоговорочного доверия улыбнулась во все свои коронки, -не раскрывать до конца всей правды вовсе не означает врать, именно так к этому и нужно относиться.
В небесно-голубых глазах парня отчетливо блеснуло понимание. Он тоже улыбнулся мне в ответ, но это была далеко не та улыбка, которая неизменно вызывала у меня светлое чувство безграничного восхищения. Айк улыбался не по возрасту мудро, и по его красиво очерченным губам скользило чуть заметное разочарование.
–Вы предлагаете мне брать пример с вас? Я ничего о вас не знаю, и вроде бы вы мне и не врете, просто не раскрываете правды. Так надо поступать, да, мазафака?
С объективной точки зрения демонстративно предъявляемые мне претензии имели под собой не больше основы, чем выдвинутые в ходе сфабрикованного дела обвинения, однако, в глубине души, я прекрасно осознавала, насколько Айка раздражает моя затянувшаяся игра в таинственную незнакомку. Не сказать, чтобы роль «барышни-крестьянки» доставляла мне запредельное удовольствие, но посвятить парня в подробности моей автобиографии меня не в состоянии были заставить даже самые изощренные пытки. Возможно, не являйся мой нынешний социальный статус прямым следствием наркоманского прошлого, я бы и относилась к оранжевому жилету с философским равнодушием и искренне отстаивала бы позицию об отсутствии какой-либо взаимосвязи между бедностью и пороком, но в данных обстоятельствах я готова была скорее «вырвать грешный свой язык», чем поведать Айку об истинном положении вещей.
–Запиши мне свой номер, я тебя сама наберу, – не в силах больше выносить обращенный на меня осуждающий взгляд потемневших глаз парня попросила я, – считай, что каждый из нас по-своему фрик!
–Самокритично, – понемногу оттаял Айк, – сейчас найду, куда записать. Мазафака, я же телефон на беззвучный ставил, даже вибрацию отключил, чтоб не мешала. Меня уже дома обыскались!
–А сколько времени? – похоже, импровизированный «пикник на обочине» грозил обернуться серьезными неприятностями для нас обоих, потому как если Айка в худшем случае ремнем проучат и в угол поставят, то мне мало того, что придется посреди ночи будить крепко спящую, словно медведь в берлоге, тетку Василису, так еще черта с два удастся обойтись без убедительных доводов в защиту своей адекватности.
–Пол-второго, – парень облокотился о купающее в воде тяжелые ветки дерево, и, подсвечивая себе смартфоном, небрежно черкнул на безжалостно оторванном от тестового сборника листе несколько цифр, – держите! Обязательно позвоните мне завтра после обеда, и если к тому моменту я буду все еще жив, мы вечером встретимся и подумаем насчет обратного контакта с нефилимами..
По ступенькам мы поднимались в кромешной тьме, нарушаемой лишь тлеющим на кончике моей сигареты огоньком. Фонарик Айк на эмоциях зашвырнул куда-то во мрак, и тратить драгоценное время на его самоотверженные поиски я ему категорически запретила, а телефон настоятельно посоветовала немедленно упрятать подальше в карман и во избежание аналогичных последствий достать его только по прибытии на освещенное пространство. Где-то в середине подъема по самопроизвольно разрушающейся от старости лестнице я на секунду обернулась и окинула взглядом беспросветно черное небо. Я не видела окутанную тучами Нибиру, но я чувствовала зов ее обитателей, монотонным гулом отдававшийся мне в виски. Зачем мы им? Нефилимы слишком могущественны, чтобы нуждаться в нашей помощи, или за те три тысячи шестьсот лет, на протяжение которых их планета движется по своей вытянутой орбите, расстановка сил успела измениться? Для чего было погружать нас в этот столь схожий с наркотическим опьянением транс? Какую миссию мы должны выполнить и что ждет нас в случае успеха?
–«Вернутся изгнанные и возвысятся низвергнутые», – хрипло произнес Айк, и я вдруг поняла, что мы оба уже пару минут стоим вполоборота и пристально вглядываемся в безмолвные небеса, -страшно звучит, правда?
–Скорее загадочно, – с нарочитой бодростью возразила я, стряхивая пепел,– а страшно другое – у тебя футболка помимо того, что прокурена насквозь, так еще и вся в пятнах.
Значительно улучшившиеся по мере восхождения к верхней набережной условия видимости позволяли детально рассмотреть повсеместно усеивающие когда-то белоснежную ткань буро-зеленые следы горизонтального единения с прибрежной флорой, а когда я додумалась проинспектировать на предмет наличия загрязнений растительного происхождения заодно и свой собственный гардероб, то с ужасом обнаружила тождественную картину на новеньких джинсах. Учитывая, что расходы на химчистку в моем скромном бюджете отродясь не предусматривались, да и от самого бюджета еще сегодня днем остался один пшик, открывшиеся перспективы многократного застирывания перепачканной одежды в эмалированном тазике с еле теплой водой, вызвали у меня почти физическое отторжение. Впрочем, Айк тоже почему-то не прыгал от восторга при мысли о появлении на пороге отчего дома в таком непрезентабельном обличии.
– Вызывай такси, – с недвусмысленно кислой миной потребовала я, вспомнив, что по причине выбора в качестве единственной стратегии поведения хронической лжи во спасение, мне еще предстоит пешим ходом пилить до самой общаги. Все-таки в моем случае внешность из оперы «ни кожи, ни рожи» играла мне только на руку – уважающие себя маньяки ко мне и на пушечный выстрел не подходили, а, возможно, при моем приближении и сами предусмотрительно хоронились в подворотнях.
Айк присел на краешек скамейки, вынул телефон и неожиданно приложил палец к губам.