На орбите судьбы
Шрифт:
–Не важно. Не забудь записку передать, – я все-таки сумела справиться с желанием перейти на рысь и до ворот дошла в достаточно нормальном темпе, а уж там припустила во всю Ивановскую. На остановке я курила сигарету за сигарету, и вздохнуть полной грудью смогла лишь, когда за мной со скрипом закрылись двери автобуса. Неужели прошлое никогда не прекратит напоминать мне о себе? Куда мне еще сбежать, чтобы больше не сталкиваться с его отголосками? Или от себя не убежишь?
Наш мир тесен и убог, нам только кажется реальным избавиться от прошлого, просто затерявшись в толпе или сменив место жительства. Я верила, что промышленный городок Перовск находится далеко от столицы, и те, с кем связано мое падение в наркотическую
Меня охватила совершенно параноидальная дрожь, я боялась за себя, за Айка и даже за нашу планету, населенную такими монстрами. Казалось, мой страх обладал свойствами нервно-паралитического газа, он погружал меня в какой-то непреодолимый ступор, я только чудом не проехала свою остановку. На улице мне заметно полегчало, я глубоко вдохнула подернутый дымным маревом воздух и негнущимися пальцами подожгла бесчисленную по счету сигарету. В обед я ничего так и не поела, и меня мутило от голода и никотина, но я была счастлива уже лишь потому, что мне удалось ускользнуть от призрака прошлого.
Я не знала, как мне работать в таком состоянии, когда каждое резкое движение вызывало пронзительную головную боль и невыносимые спазмы в желудке. Я не представляла, как мне дожить до вечера, а ведь я была обязана до него дожить. Айк, наверное, уже прочел мое обещание ждать его на Набережной этой ночью, если, конечно, Юлька не избавилась от записки сразу после моего поспешного бегства. Черт поймет, на что все это похоже в большей степени: на детский сад или на сумасшедший дом…
Свою «восьмерку» в табеле учета я тем не менее все-таки получила. Опоздала я минут на пять, и мой недотепа-ангел задержал Степановну аккурат на это время. Бригадирша не преминула отпустить колкость по поводу моего заторможенного состояния, но я внезапно разозлилась и напомнила, что вообще-то поднялась на работу буквально со смертного одра, и заслуживаю если уж не восхищения, то, по крайней мере, хотя бы какого-никакого уважения, после чего Степановна резко прикусила язычок.
Спустя рукава, я кое-как доработала до пяти часов, в полузабытьи доплелась домой, и при помощи интенсивного аутотренинга заставила себя съесть две тарелки теткиной баланды. К вечеру чувство голода притупилось, и вынужденный прием пищи превратился в мучительную пытку, которую мне удалось вытерпеть лишь благодаря значительному усилию воли. Злая и раздраженная тетка Василиса выразительно зыркала на меня до тех пор, пока я не додумалась спросить у нее о Нюркиных успехах. Лучше бы я не спрашивала!
В ходе тестирования сестренка еле-еле набрала необходимый для получения школьного аттестата балл, и в учебные заведения уровнем выше ПТУ ей не стоило даже соваться. Скорее всего, в глубине души тетка надеялась, что Нюркиных результатов хватит хотя бы для поступления в колледж, но после постигшего ее разочарования не смогла удержаться от рукоприкладства. В слезах, соплях и синяках Нюрка убежала из дома в неизвестном направлении, и я боялась предположить, что ждет сестренку, когда тетка узнает о грядущем прибавлении в семье. Справедливо опасаясь, как бы до предела взвинченная тетка заодно и мне не съездила по физиономии, я мелкими шажками потихоньку отступала к двери, и в итоге выскочила на площадку.
–Римма, а что у вас там за скандал произошел? –высунулась из своей квартиры Зубарева, интеллигентная учительница-пенсионерка, вместе с супругом прославившаяся на всю общагу установкой персональной душевой кабины и безуспешными попытками обеспечить чистоту в подъезде, -Нюра так кричала…
–Экзамены плохо сдала, – безразлично пояснила я, –вот ее мать и отлупила.
–Сколько раз я Нюре предлагала: приходи ко мне заниматься, я тебя по тестам натаскаю, – печально вздохнула соседка, – а у нее один ветер в голове.
–Анна Семеновна, – я вдруг поняла, что единственный способ спасти мой мозг от перегрева – это разом смыть с себя намертво прилипшую ко мне после встречи с Валерчиком грязь, и обратила на Зубареву умоляющий взгляд, -можно я у вас душ приму! Ну, пожалуйста!
ГЛАВА XIX
Тесно граничащая со слабохарактерностью доброта Анны Семеновны нередко оказывала ей медвежью услугу со стороны необремененных наличием совести соседей, а в последнее время к огромной армии грезящих о полноценной помывке жителей губаревской общаги прибавилась еще и моя не внушающая особого доверия персона. Совсем не удивительно, что большую часть санузла у Зубаревых занимали представленные в широчайшем ассортименте чистящие и дезинфицирующие средства, и вынужденная тщательно обрабатывать душевую кабину после очередного нашествия страждущих Анна Семеновна вызывала у меня искреннее сочувствие.
После душа мне немного полегчало – казалось, тугие струи горячей воды не только великолепно поспособствовали соблюдению физической гигиены, но заодно и облагородили меня духовно. Я не хотела идти на встречу с Айком, не избавившись от гадливо-мерзкого ощущения, неотступно сопровождавшего меня на протяжении всего дня, я словно боялась случайно испачкать его в смрадной грязи своего прошлого, и докрасна терла себя жесткой губкой, чтобы исключить хоть малейшую возможность. Если потребуется, я лично взвалю на себя нелегкую ношу ангела-хранителя, но Айк никогда даже мимолетно не соприкоснется с тем дерьмом, которое превратило меня в отражающееся в запотевшем зеркале существо.
Я вглядывалась в свое лицо, худое, уставшее, с обведенными темными кругами глазами и впалыми скулами, и тщетно пыталась вспомнить, какой я была до героина. Сегодня в крошечной ванной у Зубаревых я сделала поистине страшное открытие: сколько бы я не старалась воссоздать в памяти картину своей прежней внешности, мне это так и не удалось. За четыре года на игле я навсегда потеряла свое настоящее я, героин перекроил не только мой облик, он разрушил мою личность и уничтожил воспоминания. Героин сжег меня дотла, но в отличие от мифической птицы Феникс у меня не было шансов возродиться из пепла.
Ненависть обрушилась на меня с какой-то неуправляемой внезапностью, и от желания вдребезги расколошматить несчастное зеркало меня удержало лишь своевременное осознание факта его нахождения в частной собственности Анны Семеновны. Безысходность витала в воздухе, она оседала на стенах и конденсатом скапливалась на стекле, волны отчаяния стремительно надвигались на меня со всех сторон, и я в панике металась в замкнутом пространстве своего ужаса. Потапыч предсказывал периодическое наступление у меня подобного состояния, и назначил мне список облегчающих депрессию лекарств, но в силу немыслимой по моим меркам дороговизны я ни разу не прибегала к их помощи. Восставший из погребенного в руинах моей попусту растраченной молодости прошлого Валерчик настолько вышиб меня из хрупкого равновесия, что я как никогда остро нуждалась в успокоительных препаратах, чтобы забыть о героине. Или все-таки в героине, чтобы забыть обо всех своих проблемах? Это ведь и есть гармония, когда твоя гнилая начинка, с пропитанной наркотиком кровью, целиком и полностью соответствует злорадно ухмыляющемуся в зеркале отражению?