На острие главного удара
Шрифт:
Подполковник Ярецкий доложил Соболеву, что танковая атака невозможна: впереди широкий канал, мост через который взорван.
– В бой втянулись все силы корпуса, - рассказывал Соболев, - но без танкового удара сбить заслон противника невозможно.
Начальник разведотдела принял правильное решение: он свернул с основной магистрали по проселочной дороге в поисках переправы через канал. По заснеженным дорогам мотоциклисты пробиться не смогли, им пришлось оставить машины. К тому же кончился бензин.
В 35 километрах севернее Швибуса головной отряд вышел к каналу. По ту сторону сквозь утреннюю мглу просматривались черепичные островерхие крыши деревни. Окна
Соболев вылез из танка и сличил схему укрепрайона с картой. И в этом районе у противника - железобетонные гнезда, доты, массивные надолбы.
Пробравшись ползком к каналу, саперы обнаружили мост, который с помощью каких-то хитроумных блоков был забран на противоположный берег, облицованный гранитом. Только торчит железобетонная плита. Выдвини ее - и проезд через канал готов.
На противоположном берегу тишина. Что это, ловушка? Или там действительно нет войск?
Бойцы подогнали танк, закинули трос на противоположный берег, зацепили его за плиту. Танк попятился назад, и плита легла поперек канала. Первыми перебрались на другую сторону три бронетранспортера. Потом прошел танк и утопил противоположный конец плиты своей тяжестью в гнездо.
Поскольку с противоположной стороны враг не обнаруживал себя, танкисты осмелели и сгрудились у канала в поисках выхода. Но в это время из крайнего дома, казалось, вымершей деревни, пригнувшись, выбежал человек в серой, волочившейся по снегу шинели. Он остановился у берега канала и, что-то выкрикивая по-немецки, замахал руками.
– Он предлагает опустить мост, - догадался кто-то ив танкистов.
Вскоре немец покрутил утопленную в лунке лебедку, и через канал лег мост. Гулко урча, по нему двинулись танки, а затем колесные машины.
Из разговора с неожиданным помощником выяснилось, что еще вчера вечером в деревне находились две роты гренадеров, но ночью, заслышав рев тридцатьчетверок, вражеские солдаты покинули позиции. Таким образом, отряду удалось перебраться через канал без единого выстрела.
Колонна пробивалась по снежной целине. Во второй половине дня она подошла к небольшому городку Лагов, приютившемуся между холмами и окаймленному двумя озерами. В городке тишина, мирно вьется дымок над черепичными крышами.
Машины разворачиваются в боевой порядок. Пушки готовы открыть огонь, но неожиданно над ратушей поднимается, полоскаясь на ветру, белый флаг - знак капитуляции. На улицах толпы народа. Сквозь гул моторов доносятся радостные крики.
Оказалось, что в городке французские, американские, английские военнопленные. Охрана убежала из лагеря, и узники, разоружив в Лагове небольшой отряд фаустников, вышли встречать советских воинов. Каким-то образом они узнали про русский обычай - встречать гостей хлебом-солью. Из толпы выбежала женщина и подала на полотенце буханку черствого хлеба и солонку.
Но корпусу Дремова все же не удалось воспользоваться успехом передового отряда: по снежной целине, по которой прошли мотоциклисты и средние танки, тяжелые машины пробиться не смогли. Ему самостоятельно пришлось прорываться через укрепрайоп у Швибуса. Тяжелые САУ и танки били по бронированным колпакам. Если даже их снаряды и не попадали в амбразуры, а разрывались рядом, то взрыв их был настолько губительным для его защитников, что те глохли от ударов, выходили из своих убежищ контужеными, из ушей у них текла кровь...
Остальные бригады корпуса Бабаджаняна, перегруппировавшись в районе Швибуса, обошли Мезеритцкий укрепленный район с тыла...
Новый КП, куда я перебрался за частями 8-го гвардейского механизированного корпуса, обосновался в Швибусе. Отсюда отправился к Бабаджаняну. Командира корпуса нашел в небольшой деревушке и узнал от него подробности боев в Мезеритцком районе.
Лицо Амазаспа Хачатуровича было черным то ли от копоти, то ли от смертельной усталости. Мы обнялись по-братски.
– Бригада Гусаковского, - рассказывал Бабаджанян, - оказавшись отрезанной от основных сил корпуса, дралась по-гвардейски. Все бойцы действовали смело, изобретательно. Когда, например, нужно было уничтожить пулеметный дот, водители закрывали амбразуры танком, а саперы подбирались к дымовому ходу дота и спускали туда взрывчатку.
Особенно много хлопот доставляли артиллерийские капониры с толстыми железобетонными стенами, которые не брали даже снаряды 85-мм орудий. Но опытные башенные стрелки били по амбразурам - взрыв заклинивал орудие.
Гусаковский разгромил окрестные гарнизоны. Командир батальона подполковник Боритько разбил эшелон с танками; Алексей Карабанов ликвидировал подрывную команду на плотинах.
– Погиб Карабанов, - устало доложил Бабаджанян. Алексея Карабанова любили не только в бригаде Гусаковского, но и во всем корпусе. И действительно, не восхищаться этим 25-летним пареньком было нельзя. Это был отчаянный и смелый танкист. Гусаковский высылал его всегда впереди бригады.
– Как он погиб?
– Была у него привычка все время открывать люк? перископ его, видите ли, не устраивал, не тот обзор. Ну и фаустник...
Последние жертвы войны... Чем ближе день Победы, тем острее, больнее воспринималась каждая потеря...
Гусаковский форсировал Вислу с четырьмя комбатами - Карабановым, Ивановым, Усановым, Боритько. Остался в живых один - Боритько. Усанов погиб на Сандомире, Иванов выбыл по ранению, и вот теперь настала очередь Карабанова...
В тот же день я приказал начальнику отдела кадров армии оформить наградные листы на этих замечательных офицеров. Впоследствии все три командира танковых батальонов, участвовавшие в прорыве Мезеритцкого района, были удостоены звания Героя Советского Союза (А. А. Карабанов - посмертно).
А 44-й гвардейской танковой бригаде, усиленной самоходным полком, дивизионом гвардейских минометов, легким артиллерийским полком, понтонно-мостовым батальоном, я поставил новую задачу: в качестве передового отряда корпуса в 8 часов 1 февраля выступить по маршруту Тауэрциг - Поленциг Гритц и к исходу дня форсировать Одер, захватить плацдарм на его западном берегу в районе Рентвейн - Лебу и обеспечить переправу главных сил корпуса.
1-я гвардейская танковая армия продолжала победоносный марш. Мощный гул советских танков заставил содрогнуться врага. Мой "старый знакомый" по Орлу и Мценску генерал-полковник Гудериан, ставший к тому времени начальником штаба германских сухопутных войск, обратился к своим войскам с воззванием. Он заклинал их лечь костьми, но остановить движение русских танков. "Солдаты восточного фронта!
– взывал он.
– Вторую неделю мы ведем тяжелую борьбу с продвигающимся вперед противником. Глубокие вклинения Советов возникли благодаря продвижению бронированных боевых групп. Они должны быть немедленно устранены. Не дайте обмануть себя потерей территорий! У командования есть ясный план. Оно держит в руках управление всеми соединениями и определит время контрнаступления. Нужно повсюду и немедленно положить конец сталинским танкам. Т-34 не является непреодолимым! Докажите всему миру, что немецкая воля к сопротивлению не сломлена. Вся Германия смотрит на вас!"