На острие главного удара
Шрифт:
Утром 38 февраля меня вызвал маршал Г. К. Жуков. Я застал его на КП, оборудованном в богатом поместье.
Адъютант командующего фронтом провел меня в большую комнату, увешанную картинами и охотничьими трофеями. Георгий Константинович был один. Он зябко поеживался, поправляя движением плеча сползавшую шинель. Нетрудно было заметить, что маршал в дурном расположении духа. Из беседы с ним я понял, что его тревожит, сумеют ли танковые армии вовремя выполнить приказ Ставки.
– Слякоть, дорог на север почти нет. Одна-единственная с твердым покрытием... Как по ней пройдет такая масса войск? Между тем на всю операцию отпускается четверо суток. До Балтийского моря сто километров. Это значит, что вы должны проходить по двадцать пять километров в день. Справитесь?
– Не волнуйтесь, товарищ маршал, армия свою задачу выполнит в срок.
Жуков хмуро поглядел на меня.
– Не подведете?
– Никак нет. Во время Висло-Одерской не такие расстояния преодолевали.
– Ну, смотрите. Держите меня в курсе дела. Если нужна будет помощь, звоните.
Мне показалось, что командующий фронтом несколько повеселел. Во всяком случае, простился он уже приветливо, пожелав нам удачи.
К утру 1 марта армия сосредоточилась в исходном районе - в боевых порядках пехоты Н. П. Симоняка. Я взобрался на НП, оборудованный на колокольне кирхи. Сквозь утренний туман с трудом различал танковые колонны, притаившиеся в низине, в полутора километрах от передовой. Прямо с НП позвонил Г. К. Жукову и доложил, что армия к наступлению готова и через несколько минут начнется артподготовка.
– Действуйте! Ни пуха ни пера!
– пожелал маршал необычно теплым для него тоном.
И вот оранжевые всплески пламени осветили туманное утро. Задрожала колокольня кирхи, загудели ее колокола. Били по укрепленным пунктам противника 122-мм гаубицы, со свистом вычерчивали огненные дуги "катюши".
Я спустился с колокольни и пробрался на КП Симоняка, когда пехота 3-й ударной поднялась в наступление. Обычно спокойного командарма нельзя было узнать: он кричал в трубку телефона, отдавая приказы офицерам связи, кого-то нетерпеливо выслушивал, кого-то распекал. Для него наступили самые критические минуты.
– Ну, как пехота?
– спросил я.
– Как там царица полей?
– А что царица?
– огрызнулся он.
– Вперед! И только вперед! Правда, немцы бежать не собираются. Дерутся, бисовы дети. Эх, танкист, - вздохнул генерал, трудно сейчас царице...
Действительно, враг ожесточенно сопротивлялся. Он оборонял каждый дом, каждую высотку, каждый перекресток дорог. Местность помогала ему: кругом реки, озера, болотистые леса... А тут еще распутица, туман... Трудно, очень трудно приходилось пехоте. К середине дня враг предпринял несколько контратак и контрударов. Наступление 3-й ударной могло захлебнуться.
В это время позвонил Г. К. Жуков и приказал ввести в действие передовые отряды нашей армии - 1-ю гвардейскую и 44-ю бригады. Двумя колоннами они выбрались из низин и устремились вперед. За комбрига 44-й И. И. Гусаковского я был спокоен - "ходить во главе" ему не впервой: не было еще случая, чтобы он не выполнил задания. Комбриг 1-й гвардейской А. М. Темник тоже отличный командир, в его бригаде много опытных танкистов.
Поступившие вскоре донесения подтвердили мою уверенность в успешном исходе дела: ввод в бой двух бригад ускорил продвижение 3-й ударной. Уже на рубеже Клайн-Шпигель - Фалькенвальде передовые отряды оторвались от пехоты и, минуя опорные пункты врага, устремились на Драмбург и Рекков. К 5 часам вечера они прорвали всю тактическую зону обороны противника и продвинулись на глубину до 15 километров.
Нужно было срочно развить этот успех. Поэтому ужо в полдень я приказал командирам корпусов выдвинуть из исходного района основные силы армии. Мощный удар танков расширил горловину прорыва. Сломив сопротивление врага на рубеже Габберт - Фалькенвальде, части 11-го гвардейского и двигавшегося правее 8-го гвардейского механизированного корпусов продвинулись на глубину до 25 километров.
Танкистам, вырвавшимся вперед, в большинстве случаев пришлось вести бои с разрозненными группами гитлеровцев. По пути наступления мы освободили лагерь военнопленных, а также людей, познавших ужасы фашистской неволи. Здесь были солдаты и мирные жители почти всех стран Европы - поляки, французы, датчане, голландцы, сербы. Голодные, больные, они жили в нетопленных бараках. Многие из них были так измождены, что были похожи на скелеты, обтянутые кожей.
Армия направила в освобожденный лагерь весь свой медицинский персонал. Многие воины, вызволенные из фашистского плена, пройдя первую санитарную обработку и немного окрепнув, вступили в 1-ю танковую армию. Многие из них геройски сражались во время Берлинской операции.
Танковые бригады продолжали продвигаться на больших скоростях к Кольбергу. Нужно было как можно скорее выйти к берегам Балтики, чтобы перерезать единственный путь отхода и снабжения фашистских войск, находившихся в Восточной Пруссии, Данциге, Гдыне.
В тот же вечер А. X. Бабаджанян доложил мне, что он достиг южной окраины Неренберга. На подступах к городу завязались тяжелые бои.
– Обойди город!
– приказал я ему.
– Не могу, - ответил комбриг.- Озера, кругом озера.
Всю ночь шли бои за Неренберг. И только в средине дня бригада И. И. Гусаковского овладела городом. Впереди еще один город, преграждающий путь к Балтике,- Вангерин. Но 44-я и 45-я гвардейские бригады обошли его с запада и востока, подоспели части 3-й ударной армии и на рассвете 4 марта овладели городом.
Гитлеровцы, сознавая, что над ними нависла опасность окружения, предпринимали отчаянные попытки пробиться на запад. В результате не только войскам, но и штабу армии приходилось отбивать атаки фашистов. Однажды ночью мы остановились в каком-то большом имении. Оно было брошено на произвол судьбы, работники разбежались. В пустых домах этого имения мы и заночевали. Но ни на минуту не пришлось сомкнуть глаз.
Только расположились, как выставленная охрана сигналит: "Немцы идут". Все мы сразу в цепь, быстро создали круговую оборону. Сил у нас немного: зенитная батарея, три танка командования армии, рота охраны и офицеры штаба. Гитлеровцы нажимают. Одну атаку отбили мы, через несколько минут новая большая группа фашистов пытается ворваться в имение. Но бьют наши танки, зенитные пушки. Офицеры штаба, находясь в цепи, поливают фашистов свинцовыми очередями. И опять немцы отброшены.
Не удалось гитлеровцам в ту мартовскую ночь пробиться на нашем участке. Потери при этом мы понесли самые незначительные. Выручило нас прежде всего то, что каждый офицер штаба усвоил боевую истину. Уж коли танковые войска совершают рейд по тылам противника, фронт для нас ежечасно, ежеминутно может быть не только впереди, но и вокруг, на все 360 градусов. Бдительности только не теряй...
Не случайно все штабники кроме положенного пистолета всегда имели при себе автомат или винтовку. Сам я кроме маузера всегда возил в машине карабин.