На острие луча

Шепиловский Александр Ефимович

— Скажите, что это за ядро? Я должен узнать его химический состав. Я погружал его в сильные кислоты и щелочи и никакой реакции, я сорок восемь часов нагревал его в пламени газовых горелок, а оно холодное, я испытывал его на прочность, твердость и упругость — все приспособления и инструмент переломал, а на нем ни царапины, я, наконец, красил его самыми активными красителями, а они с него, как вода. Поверьте, я не могу успокоиться и не успокоюсь, пока не узнаю, что это такое!

Ужжаз снял очки и мы увидели его глаза, черные большие и красивые. И печальные. Это были глаза

умного, вдумчивого человека. Что ему ответить? Он уже перевоспитан, в этом нет никакого сомнения. Но он не понес наказания за свои прошлые деяния. А обязательно ли оно, если человек уже приносит пользу обществу? Я готов был простить его и все рассказать. Но Квинт был настроен иначе, уж он-то был зол на Ужжаза и сейчас смотрел на него из окошка пренебрежительно и свысока, а тот, конечно, не знал Квинта и, нервно крутя в руках очки, ждал. Я решился:

— Хорошо, скажу. Не поверите мне, так поверите физике, — и выложил о шаре все.

Ужжаз поверил мне. Впервые я встретил на Земле такого человека. Он преобразился и восторженно посмотрел на меня. Черные глаза его блеснули и излучили показалось мне, струйку ощутимого тепла. Он снял колпак, сложил его гармошкой, всунул туда очки и небрежно сунул в карман.

— Покажите еще.

— Подай, Квинт, — сказал я.

Квинт скорчил кислую недовольную физиономию и, что-то проворчав по поводу изверга и притворщика, протянул шар.

— Вот, — сказал он, высунув голову из окошка. — Смотрите, любуйтесь, надевайте колпак и уходите. Если…

— Кви-инт! — оборвал его я и обратился к Ужжазу. — Видите ли, этот человек был одним из ваших «пациентов» на острове. Он иногда бывает злопамятным.

Ужжаз склонился к окошку.

— Простите меня, уважаемый… э…

— Квинтопертпратех, — гордо произнес Квинт.

— Квинтопертпраптех. Я сотню раз извиняюсь перед вами, а уж себе-то я этого никогда не прощу. Можно ли судить больного человека, в бреду совершившего преступление?

Квинт раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Насколько я его знаю, он хотел повторить, как его изуродовали. Я вовремя его остановил, сказав внушительно с соответствующей интонацией:

— Он уже простил вас.

— Да, — снисходительно согласился Квинт. — Я прощаю вас.

Ужжаз выслушал, неестественно улыбнулся, вцепился пальцами в шар и, забыв о нас, уставился на него.

— Ядронит. Атомный взрыв, — шептал он. — Взрыв в моих руках.

— Вы удовлетворены? — спросил я.

— Вполне. Я могу показаться назойливым, но мне бы еще хотелось узнать, как вы этого добились?

— Слишком длинная история, и в данный момент я предпочитаю о ней умолчать.

Ужжаз понял, что больше вопросов задавать не следует и вернул шар.

— Рад нашему знакомству, — сказал он. — Если вам нужна помощь, поддержка или добрый совет, я всегда к вашим услугам. Можете рассчитывать на меня, как на себя.

Тем временем вернулся катер. Двое рослых мужчин вынесли на берег что-то серое, большое, круглое.

— Макет, — сказал Ужжаз.

— Фи-ил, — жалобно проскулил Квинт, — позволь нам выйти из машины.

— Выходи.

Мужчины поздоровались, опустили груз рядом с машиной и, скинув с него серый чехол, скрестили руки на груди. Мы воззрились на макет. Сбоку он выглядел, как белесое туманное веретено, а сверху — как растянутый круг с закрученными к центру неровными спиральными ветвями. Трех метров в поперечнике, он лежал на специальных деревянных носилках. Я обошел его вокруг и пощупал рукой. Это был твердый, полупрозрачный материал с вкрапленными в него пылинками звезд, слившихся, особенно в центре, в молочный туман. Неясные края макета будто растворялись в воздухе. Квинт рассматривал макет с разных позиций и сопел. Тоник указал мне на краешек одной спирали. Я увидел ломаную линию — маршрут пришельцев. Она была длиной около восьми сантиметров. В масштабе макета один миллиметр соответствовал расстоянию в три световых года. Значит, от звезды, откуда прилетели пришельцы, свет идет до Земли две тысячи шестьсот лет.

Планеты в макете должны иметь размеры средних молекул. Их специально увеличили.

Ужжаз достал из продолговатого ящика прибор, похожий на микроскоп, закрепил его на штативе и отрегулировал.

— Смотрите, — предложил он. — Спускайтесь по линии, не теряйте ее.

Я увидел все, о чем рассказывал Тоник. На девятой планете от Ригеля действительно были крохотные замысловатые знаки и контуры человеческой фигуры. Расшифровывать я их не стал: Бейгер и Ужжаз не глупее меня. Я просто срисовал знаки в свою книжку. Потом стали поочередно смотреть Квинт и Тоник.

— Где нашли макет? — спросил я Ужжаза.

— В развалинах средневекового замка. Я был еще мальчиком. Мы играли там. А много лет спустя я вспомнил об этой диковинной глыбе и забрал ее, и уже гораздо позже понял, что она собой представляет.

Слушая Ужжаза, я подумал, а не знает ли он что-нибудь о профессоре? Я отвел его в сторону.

— Вы, надеюсь, слышали о таинственном исчезновении профессора Бейгера?

— Приходилось. Мы вместе учились и даже были приятелями. Но со временем наши взгляды на жизнь разошлись, а потом разошлись и пути. Вам что-нибудь известно о нем?

— Немного. Он находится в четвертом измерении. Знаете такое?

— Поверхностно.

— И я также. Область довольно туманная и неизведанная. Я хочу найти профессора и вытащить его оттуда. Для осуществления этой цели я, Квинт и Тоник отправляемся в космос догонять изображение сожженных бумаг профессора, которые помогут нам спасти его. Не смотрите на меня так, Ужжаз. Я говорю серьезно и обдуманно.

— Вижу, что не шутите. Но хоть мне и любопытно, вопросы сейчас неуместны. Однако с вашего разрешения я выскажу просьбу.

— Какую именно?

— Позвольте помогать вам. Я был не прав, а Бейгер прав. Я у него в неоплатном долгу и должен внести посильную лепту в дело его спасения.

Я задумался. Когда-то, помню, мыкался в поисках помощника, а нынче они сами просятся. Конечно, Квинт — это хорошо. И Тоник неплохо. Но какие бы они славные не были, они помощники в основном не по научной части. А Ужжаз — это голова. Мозги мне нужны. Но решить один я не мог — мы все равноправны. Я подозвал Квинта с Тоником и изложил им просьбу Ужжаза.