На острие луча
Шрифт:
— Я же перевоспитался. Как Ужжаз. Когда это было.
— Для тебя строят.
— Для меня. Взбрело в голову тогда. Давай лучше ближе к дворцу. Скоро должны меня, деспота, убить.
У главных колонн в окружении нескольких пожилых египтян, видимо, советников и жрецов, гордо стоял фараон Квинтопертпраптех, мой Квинт. Я сразу узнал его. Полупрозрачная золотая кисея охватывала его талию. Он сказал что-то одному из стариков. Последний воздел руки к небу и в сопровождении двух воинов удалился.
— Казначей мой, — сказал Квинт. — Старый плут и мошенник, не доверял
Мы «опустились» рядом с фараоном.
— Видишь, какой я был. Владыкой себя считал. Злодей форменный. Изменился ли я?
— Внешне нет. Но ты изменился внутренне. Это главное.
— А это Кобхт и Хирам. Телохранители. Ни на шаг не отставали от меня, — он показал на двух молодых египтян одного с ним возраста. Они были на голову выше его.
— Сейчас я должен прогнать этих прихвостней жрецов и пойти смотреть танцовщиц.
Главный зал дворца с приходом фараона ожил. Откуда-то выпорхнули танцовщицы. Квинтопертпраптех мрачно смотрел их плавный танец. Потом вдруг неопределенно махнул рукой. Танцовщицы исчезли.
— Последние минуты живу, — прошептал Квинт.
Он от волнения побелел.
Фараон вышел в сад. Кобхт и Хирам, как тени, сопровождали его.
Среди цветущих клумб в каком-то оцепенении сидела молоденькая девушка, почти девочка. На ней была одна черная с блестками накидка. При виде фараона она вздрогнула, но тут же заставила себя улыбнуться и пошла навстречу. Фараон тоже обнажил в улыбке все тридцать два зуба и дал знак телохранителям удалиться. Они остановились в тени густого неизвестной мне породы дерева.
Девушка продолжала улыбаться, но улыбка была, как мне показалось, вынужденной, фальшивой.
— Это Винтоса, — прерывающимся голосом пояснил Квинт. — Прелестная пленница.
— Хорошенькая, — согласился я.
Пленница о чем-то страстно заговорила, обратив взор к небу. Слушая ее, фараон тоже запрокинул голову вверх, и в это мгновение в руках пленницы сверкнул тонкий кинжал, и она молниеносно снизу вверх вонзила его в горло фараона.
— Молодчина, Винтоса! — вскрикнул Квинт. — Так его, деспота!
Винтоса бросилась бежать. Предсмертный хрип фараона услышали телохранители. Прелестная пленница была схвачена.
У Квинта наступила реакция. Он обмяк.
— Заговор. Определенно. Не могу видеть обряд собственного мумифицирования. Подальше, подальше отсюда, Фил. Сейчас плакальщиц созовут.
Я хмыкнул и выключил хроноскоп.
— Подальше, говоришь! Зачем? Если у той звезды есть планета, мы на ней остановимся. А пока закончим аппарат профессора.
Вопреки ожиданию мы собрали его быстро и я даже усомнился, правильно ли? Проверил — все в норме. Вставив в блок питания брусок фотонита с резонатором, я повернул тумблер «вкл.». Послышалось гудение. Квинт со знающим видом приставил к корпусу ухо. Раздался оглушительный треск. Я отдернул руку. Квинт сожмурился, но уха не отнял. Стерпел. Кабину наполнил желтоватый туман, в точности такой, какой был в лаборатории Бейгера в момент его исчезновения. К плечу моему кто-то прикоснулся. Я повернул голову. Рядом со мной стоял живой профессор Бейгер в своей меховой шапчонке. Рука его лежала на тумблере «вкл.». Он нахмурился, недовольно скривил одну щеку и сердито посмотрел на меня:
— Я же сказал, Фил, прошу без посторонних.
Он думал, что все еще находится среди своих аппаратов и вторично выпроваживал меня из лаборатории. Скажу честно, я растерянно хлопал глазами. Не ожидал.
— В аппарате посторонних шумов нет, — откликнулся Квинт.
— Возмутительно! — увидев Квинта, гаркнул профессор. — Кто вы такой?! Что вам здесь надо?! Вон!!
— О, здравствуйте, дорогой профессор, — искренне обрадовался Квинт. — Вы уже здесь! Вот видите, и спасли вас.
— Да вы… Да что это такое? — профессор обвел испуганным взглядом кабину.
— Как что? — дернул плечом Квинт. — А разве плохо? Да вы, похоже, не рады трехмерному миру. Неужели в том лучше? Скажите правду. Я очень любознателен.
— Профессор, — спросил я, — когда вы в лаборатории включили такой же аппарат, вы ничего не почувствовали?
— Меня будто током дернуло. А вам что до этого?
— Вас так дернуло, — вмешался Квинт, — что вы распухли во вселенной. Пришлось вас сжимать.
— Поймите, профессор, — сказал я. — Вы допустили ошибку, и сами того не замечая, попали в четвертое измерение. Мы отдали много сил и труда, чтобы вызволить вас оттуда.
— Что за ересь вы несете? А впрочем это и не удивительно. Но что значит вся эта обстановка?
— Мы в космосе. С ближайшей планеты отправляемся на Землю. Убедитесь.
Я отдернул занавеску. Профессор обвел взглядом немигающие точки звезд и косо посмотрел на меня:
— Что вы мне голову морочите? Возмутительно! Иллюзион устроили. И когда успели? Позовите Марлиса.
— Марлис на Земле. Я не шучу, профессор. Мы уже побывали на девятой планете Ригеля, на ПНЗ. Мы нашли там коня, шахматную фигуру. Вы прекрасно знаете о ней.
— Откуда вам это известно? Подслушиваете мои мысли? Шпионите? Довольно! Так кто вы такой? — обратился он к Квинту. — Ма-а-р-ш отсюда!
— Я не привык, чтобы на меня кричали, — возмутился Квинт. — Одному Филу это дозволено. Отблагодарили! Сядьте и… это, не лезьте в бутылку.
— Сверх всякой меры, — возмущенно процедил профессор. — Какой наглец! — и, ударив кулаком по поворотному устройству так, что слетела крышка пульта управления, он нервно вцепился в него пальцами.
— Успокойтесь, — сказал я. — Выслушайте меня.
Бейгер не стал слушать. Что-то надумав, он, размахивая руками, направился через центр кабины к противоположной стенке.
— Стойте! — крикнул Квинт. — Идите вдоль стенки. В центре время равно нулю. Там его нет.
В центре профессор застыл с поднятой ногой. Он может стоять так целую вечность, пока его оттуда не вытащишь.
— Ладно, — сказал я. — Пусть там стоит, негодует и думает, что идет к стенке. Его сейчас не убедишь. Упрямый. Подождем возвращения на Землю.
Я подошел к поворотному устройству, чтобы закрыть крышкой пульт управления, Ох! Что профессор наделал! Он повернул иразер на двадцать шесть градусов. Куда нас занесло? Я отдернул шторку.